Елена Колина - Не без вранья

Почему Лиля, почему именно Лиля?! Грустная, женственная, капризная, гордая, пустая, непостоянная, влюбленная, умная, какая угодно, у нее роман с самой собой, есть наглое и сладкое в ее лице с накрашенными губами и темными веками… Восхищаются, ненавидят, пересчитывают ее любовников…

Потому что она «втроем»?.. Ох, какой ужас!..

Конечно, она не без греха. Но что же, остальные без греха? Никто не изменяет, не пользуется сексуальной свободой, все остальные — тихие мечтатели с застенчивой сексуальностью?..

Лиля, наверное, тот редкий удивительный случай, когда смешались два Главных Человеческих Интереса — Чужой Успех и Чужие Тайны.

Чужой Успех… За что он ее так любит?! Зависть, конечно, это зависть! За что он ее так любит, она же трагедия его жизни! Он заворожен ею, думает, что это идеальный союз, что физическая любовь с ней только прелюдия к главному, а главное — она как будто стала им, превратилась в него. А у нее просто нет морали, она полностью подвластна своим желаниям, он знает о каждом ее новом любовнике — она, может быть, садистка?! И этот шокирующий контраст между нашим представлением о нем как о сильном мужчине и ее легкомысленной любовью к шелковым чулкам, между его яростной страстью и ее пренебрежительной нежностью… И эта наша вечная попытка измерить, кто сколько дал, это «она так плохо к нему относилась и так хорошо жила за его счет»…

И все остальные — за что они ее любят?! Она внушает мужчине, что он гениальный, и разрешает ему делать то, что не разрешают дома, например, курить и ездить куда ему вздумается? Ах да, еще шелковое белье и хорошая обувь… и это все?!

Чужие Тайны… Неумышленное, почти детское вранье, намеренная ложь, интриги, запреты, намеки, умолчания, интерпретации, чувства, которые были-не были… Она словно зарыла в саду секретик, и хочется стеклышко потереть, увидеть золотинку и засохший лепесток…

Этот способ психологической защиты от стресса называется регрессия. Регрессия — переход на более ранние способы реагирования. Человек начинает делать то, что давно уже не делал, — например, плачет, как в детстве, хотя давно уже отвык плакать, утирая слезы кулаками, или перебирает свои детские дневники и тетрадки и ставит себе отметки за давно написанные сочинения…

Я держала в руках бабушкин старый кожаный ридикюль с металлической застежкой, такой был у всех бабушек, и у моей бабули тоже. Бабуля была женщиной без секретов, без тайн, и вряд ли у нее был скелет в шкафу или в ридикюле. Я не рассчитывала найти там что-то более увлекательное, чем старые облигации займа или вышитый мною платочек «Бабули с днемрожден»… но… Но!

Я нашла в бабушкином ридикюле свой собственный дневник, когда-то я прятала его за батареей. На первом листе толстой зеленой тетради в клеточку аккуратно было написано моей рукой: «Тема урока: Поэзия Маяковского». Про поэзию Маяковского ничего нет и вообще больше нет ни слова. Зато с другой стороны тетрадь исписана до половины — я тогда, на уроке, перевернула тетрадь и торопливо начала писать что-то вроде… дневника. Нет, это был не дневник, а крик души на уроке литературы. Как бы я ни старалась проявить объективность, сквозь все мои старания проступает детское, как в песочнице: «нагленько, Лилечка, а не жирненько ли тебе, Лилечка, слишком много о себе понимаешь, Лилечка». Но мне было всего тринадцать лет, и больше всего на свете я хотела быть такой, как Лиля.

Мой «крик души» обрывается со звонком на перемену. И переходит потом в рассказ о Лиле, надо сказать, довольно завистливый и обиженный.

Мы живем втроем. Я, бабуля и Лиля. Я хорошая девочка, а Лиля плохая. Иногда бабуля любовно называет Лилю «эта дрянь» или просто «эта…» и дальше какое-нибудь слово из тех, что мне нельзя говорить. Она думает, что я не понимаю, — несмотря на плохое слово, она тайком любуется Лилей!

Почему плохих любят больше?! Меня бабуля снисходительно любит на втором месте — как будто я идиот, и что же делать, если он уже есть, приходится его, такого неудачного, тоже любить… Когда на бабулю находит приступ нежности ко мне, она жалостливо смотрит на меня и говорит: «Бери пример с Лили, а то так и будешь трусить по обочине жизни». Какое обидное слово — «трусить»! Кто вообще трусит — лошадь, пони? И опять эта Лиля, всегда Лиля! Бабуля воспитывала меня как хорошую девочку, а требует, чтобы я вела себя как плохая. Потому что плохие девочки счастливей?.. По-моему, это называется парадокс или просто нечестно!