Жорж Сименон - Он приехал в день поминовения

- Они всё перерыли, всё перевернули вверх дном, - продолжал доктор. Забрали мои письма, опечатали шкафы; сегодня, самое позднее - завтра меня арестуют.

Служанка икнула, хрипло зарыдала и закрыла лицо грязным передником.

- Вы считаете, что вас арестуют? Соваже кивнул, опустился на некрашеный табурет и отрешенно уставился на свои шлепанцы.

- Я убежден, что она отравилась, - вздохнул он. - Я всегда чувствовал, что дело кончится плохо. В последние дни она стала какая-то странная - более спокойная, я бы сказал даже, умиротворенная.

Он передернулся, как в судороге, схватился за голову, вцепился пальцами в волосы и успокоился с такой же быстротой, с какой на него накатило.

- Извините меня. Эти господа даже не потрудились соблюдать вежливость. А мои коллеги умудрились не сказать мне ни слова... Вам лучше уехать, Жиль.

И Жиль понял, что врач советует ему покинуть не только дом на улице Минаж, но и особняк на набережной Урсулинок. Недаром он тут же прибавил:

- Что вам там делать?

Странное это было впечатление - расплывчатое и в то же время отчетливое, как иногда во сне. Во тьме улиц Жиль видел двух затравленных людей, которые ищут друг друга, соединяются и вновь расстаются; видел, как сам он бродит по городу то под руку с теткой, то держа за руку Алису.

Получалась уже не одна, а две пары, и люди пытались их разлучить, тащили в разные стороны. Жерардина Элуа со свирепым смехом обнажала крупные зубы; Бабен, покусывая сигару, подстерегал Жиля за окнами "Лотарингского бара"; на губах Плантеля играла тонкая ироническая улыбка светского человека; Пену-Рато пускал слюни; Эрвино с лицом клоуна саркастически...

- Вы взяли адвоката? Врач вытаращил глаза.

- А ведь верно. Мне придется взять адвоката.

- Есть у вас на примете стоящий?

- Не знаю. Ничего я не знаю. Новая судорога. На врача накатывало так неожиданно, так неудержимо, что становилось жутко. Жиль неуверенно продолжал:

- Они не могут не признать вас невиновным. Чтобы посадить человека, нужны улики.

- Да, разумеется... Но вам лучше вернуться к Колетте. Скажите ей... Скажите, что хотите. Что не надо отчаиваться, что я... я...

Не выдержав, Соваже издал нечто похожее на крик, выскочил из кухни и ринулся по железной лестнице наверх. Жиль услышал, как он грохнулся на кровать и завыл по-звериному.

- Мне страшно, - простонала служанка, ошалело хлопая глазами. - Не уходите. Я боюсь оставаться с ним. Скажите, месье, его вправду заберут?

Так и не сообразив, что ей ответить, Жиль молча удалился, вновь прошел через комнаты, где царил хаос, проследовал по длинному коридору и в конце его натолкнулся на полицейского в форме.

Рядом с ним стоял штатский, чье лицо показалось Жилю знакомым, но молодой человек не придал этому значения. Однако, углубившись метров на пятьдесят под аркады, он услышал позади торопливые шаги и обернулся.

- Прошу прощения, месье Мовуазен. Я брат мадам Ренке. Мне известно, что мадам Колетта ждет вас на углу. Не знаю, следует ли ей говорить, но это произойдет сегодня вечером.

- Сегодня вечером? - недоуменно повторил Жиль.

- Я жду комиссара с минуты на минуту. Понимаете, прокурор опасается, как бы доктор не покончил с собой. Вот его и...

Они молча ждали в уголке кафе, пока официант принесет сдачу. Бильярдисты смотрели на них с нескрываемым любопытством.

- Пойдемте, Колетта.

Жиль был не в силах выдерживать пронзительный взгляд тетки, ждавшей от него известий - каких, не важно. Выйдя из кафе, он свернул с нею в темный переулок, обнял ее за плечи, и они молча сделали несколько шагов.

- Что он сказал? - выдавила наконец Колетта. - Как он себя чувствует?

- Хорошо.

Жиль не решался заговорить, боясь разрыдаться. Он чувствовал, что тетка вся сжалась и дрожит. И, как десять минут назад на кухне у врача, ему почудилось, что он тоже участник этой драмы. Их было не двое, а трое, нет, четверо, и все четверо бились в темной паутине враждебного города.

- Они не могут не признать его невиновным. Колетта покачала головой:

- Они слишком рады, что он... что мы в их руках. Поверьте, Жиль, они все, все нас ненавидят. Не знаю, как вам это объяснить...- И вдруг спросила: - Он хоть поел?

- Конечно, тетя. Он гораздо спокойнее, чем я думал. Велел передать, чтобы вы не беспокоились...

- Когда его заберут?

Они дошли до канала. В особняке на набережной Урсулинок свет горел только в одном окне - в столовой на третьем этаже. Невозмутимая мадам Ренке, без сомнения, ждет их у накрытого стола, на котором лампа вычерчивает жаркий световой круг.