Барбара Вайн - Правила крови

Я почти исследовал то, что связано с Байтфордом. Для биографии Генри мне казалось достаточным прочитать газетные статьи о смерти Элинор, расследовании, суде и казни. Очевидно, теперь этого мало. В одном из томов «Знаменитых судебных процессов Британии» содержится более подробный рассказ о Байтфорде, о его жизни и смерти; вероятно, в сборник это дело включили не из-за интереса к самому преступнику и не потому, что совершенное им убийство было каким-то необычным, а благодаря личности жертвы и ее отношениям с будущим лордом Нантером. Мой следующий шаг — взять эту книгу в Лондонской библиотеке.

Пока я этого не сделал, нет особого смысла строить какие-либо догадки, к примеру, о связи Генри — а также семейства Брюэр и Доусон — с Девонширом или Большой западной железной дорогой. И вообще любые догадки. При всем при том мне хотелось бы поговорить об этом с Джуд. Раньше она радовалась возможности обнаружить еще одно свидетельство неблаговидного поведения Генри и с удовольствием брала на себя роль адвоката дьявола, но теперь я точно знаю, что ей будет не интересно и она усталым голосом спросит, неужели мы опять должны говорить о нем.

Я выхожу из автобуса и сворачиваю за угол на Альма-сквер. Джуд в постели, крепко спит. Свет падает из коридора на ее прикроватную тумбочку, и я вижу среди груды лекарств и пищевых добавок новый пузырек. На этикетке написано «Кава-кава», и я понятия не имею, что это.

Проснувшись утром, я бы нисколько не удивился, покажись мне вся эта теория абсурдной, и спросил себя, как я мог даже на секунду допустить, что мой известный и уважаемый прадед был убийцей. Но этого не произошло. Мои мысли остались точно такими же, как вечером, в 189-м автобусе. Человек, организовавший нападение на незнакомца, чтобы прийти ему на помощь, выдавший замуж свою любовницу и бросивший дочь, ухаживающий за девушкой и пользовавшийся расположением ее отца, а затем бросивший ее ради другой — разве он не способен на худшие преступления?

Раньше при посещении Лондонской библиотеки я обычно брал книги, а потом пересекал площадь и шел мимо Сент-Джеймского парка и Ворот королевы Анны к Палате лордов. Теперь, чтобы попасть внутрь, мне нужен «спонсор», но я дохожу до парка и останавливаюсь на мосту. Сегодня чудесный солнечный день; небо голубое, а гладь озера ярко блестит. Если посмотреть на север, то за водой и деревьями виден Букингемский дворец. На юге, тоже за водой и деревьями, а также лебедями и пеликанами, можно увидеть Уайтхолл, Хорсгардз и Форин оффис. За белыми стенами домов и зелеными и серебристыми крышами в небо поднимается Колесо тысячелетия, или «Лондонский глаз». Я пытаюсь не замечать его, смотреть на пейзаж глазами Генри — должно быть, он часто ходил этой дорогой. Тогда воздух был дымным, дома грязнее, улицы без машин и все в конском навозе, но небо над головой было такое же голубое, а трава такая же зеленая. Задумывался ли когда-нибудь Генри о том, что он сделал, чтобы получить то, что хотел, — или, вернее, избежать того, чего не хотел?

Вернувшись домой, я сразу же приступаю к «Знаменитым судебным процессам Британии», читая книгу под аккомпанемент пылесоса Лорейн, гудящего где-то наверху. Глава о Байтфорде создана человеком по имени Стюарт С. Люк и называется «Убийца из Корнуэльского экспресса». Люк написал ее в 1909-м, в год смерти Генри, и я удивляюсь такому совпадению. Меня охватывает дрожь от возбуждения. Вполне логично подождать смерти человека, прежде чем писать на тему, которая связана с ним, — чтобы не дискредитировать умершего.

По свидетельству Стюарта Люка, Байтфорд родился в 1862 году и был старшим сыном Джейн Байтфорд, урожденной Эдвардс, и ее мужа Эйбла Байтфорда, кучера Гарольда Мервина Клайда из Ливси-Плейс, что неподалеку от Тавистока. Имя Альберт, которое раньше не встречалось в семье, по всей видимости, выбрали в честь принца-консорта, умершего годом раньше. У Байтфордов было много детей, но только трое дожили до совершеннолетия — Альберт и две девочки, Джейн и Мария. Вся семья работала у мистера и миссис Клайв. Миссис Байтфорд помогала с уборкой дома, ее дочь Джейн была помощницей горничной, другая дочь Мария работала на кухне, а Альберта взяли в помощники старшего садовника, Томаса Флиттона.

Байтфорды поженились очень молодыми, — пишет Люк, — и им было всего сорок, когда их сына повесили за убийство мисс Хендерсон. Тремя годами раньше девятнадцатилетний Альберт решился на беспрецедентный — для семьи и для того времени — поступок, объявив, что недоволен работой и решил бросить ее. Он признался в этом отцу, сказав, что ненавидит садоводство. Ему было противно собирать и разбрасывать навоз, а от необходимости наклоняться болела спина, которую он повредил в пятнадцать лет, таская тяжелые мешки по просьбе матери. Альберт также заявил, что Флиттон «имеет на него зуб».