Барбара Вайн - Правила крови

Но Генри, будучи специалистом, должен был догадаться. Как только Луиза рассказала о сильных менструальных кровотечениях дочери, о склонности к образованию синяков и, возможно, о носовых кровотечениях, а потом, скорее всего, прибавила, что сама страдает от подобных аномалий, Генри сразу заподозрил бы в них обеих носителей гемофилии. Несколько наводящих вопросов — возможно, о болезнях в семье — позволили бы получить дополнительную информацию. Он спросил бы о братьях или дядях Луизы и узнал бы о ее брате, умершем в раннем детстве. От чего тот умер? Его кровь не свертывалась, как у других людей, отвечает его будущая теща. У него была какая-то болезнь, но ее названия Луиза не знает. Но Генри знает, она написана в его сердце кроваво-красными буквами, и он видит риск, которому подвергается сам.

Но к тому времени он уже помолвлен с Элинор. Хотя правильнее было бы сказать, что официального обручения не было. О дате помолвки известно из объявления в «Таймс» и записи в дневнике. Генри вполне мог сделать предложение Элинор в июле, до консультации . Сначала заручился согласием родителей — объяснил, что согласен с возможным возражением, что они знают друг друга слишком мало, но заверил в своей решимости и в убежденности в том, что его чувство взаимно. Затем спросил согласия девушки. Консультация состоялась на следующей неделе — Луиза решила предупредить потенциального зятя о том, что у дочери могут возникнуть трудности с деторождением.

Генри в ужасе. Но отступать уже поздно. Извещение идет в «Таймс», и Генри мрачно упоминает в дневнике о своей помолвке. Шесть недель спустя Элинор едет к своей тетке в Девоншир. Известно, что она писала домой, сестре Эдит. Может, Элинор писала и Генри, своему жениху? И если да, то рассказала ли о синяках, результате падения, подтвердив — как будто он нуждался в этом — то, что сообщила ему мать? Через две недели она пытается вернуться домой, но этого не происходит, потому что по пути ее убили, а тело сбросили с поезда.

Генри должен жениться на ней в феврале 1884 года, всего через четыре месяца. Его открытие должно было повлиять на чувства к девушке. Он считал ее нечистой, больной. Он много знает о гемофилии, возможно, больше любого из современных ему врачей. Он знает, к чему приведет женитьба на этой женщине: любой сын может родиться больным, а любая дочь — носителем. Брак с ней был бы катастрофой, немыслимой для него.

Я дохожу до Бейкер-стрит, но сесть в метро не могу. Поезда Юбилейной линии здесь не останавливаются из-за каких-то проблем с эскалаторами. Я сажусь в 189-й автобус. Он подвозит меня ближе к дому, чем метро. Мне совсем не нравится то, что я думаю о своем прадеде — над моими мыслями не властны ни расстояние, ни время, даже прошедшие сто лет.

Если Генри был способен устроить уличное нападение, чтобы познакомиться с девушкой, мог ли он также организовать убийство, чтобы не жениться на ней? Конечно, эти преступления несопоставимы. Сэмюэл Хендерсон практически не пострадал, тогда как Элинор безжалостно задушили. Но зачем прибегать к таким ужасным средствам? Не проще ли расстаться с девушкой? Бросить ее. Разгневанный отец мог поместить объявление в газете, назвав Генри Нантера легкомысленным бездельником, который играет чувствами женщин, человеком, которого следует избегать и от которого нужно защищать дочерей. Говорят, отец Оливии Бато собирался предпринять такой шаг. Знал ли об этом Генри? Здесь нужно вспомнить, что Сэмюэл Хендерсон, будучи адвокатом, должен был разбираться в подобных вещах. Будущий лорд Нантер был лейб-медиком, гордился своей репутацией, ведь от нее полностью зависело его благополучие. В молодости королева Виктория придерживалась таких строгих моральных принципов, что они с принцем-консортом отказались принять женщину, которая сбежала от мужа и сочеталась браком с другим. Она никогда не одобрила бы поведение одного из своих врачей, публично объявившего о помолвке с уважаемой и добродетельной молодой женщиной, с полного согласия ее родителей, а затем бросившего невесту.

Как ни ужасно это звучит, может, Джуд права и Генри убийца?

Жаль, что я не выложил все это Лахлану — тогда у меня была бы возможность выслушать его мнение. Он разобрал бы мою теорию со свойственной ему рассудительностью. А может, сказал бы, что все это странно и смешно, потому что, по словам Ибсена, «ведь так не делают».

Конечно, не может быть и речи о том, что Генри убил Элинор сам, то есть собственными руками. Однако личное участие не является необходимым условием преступления. Заплатил ли он Джорджу Байтфорду, чтобы тот убил девушку?