Леонид Словин - Хозяин берега

Лысый, приземистый толстяк, сидевший за рулем, вырубил магнитофон, показался из машины. Внешность его была заурядной - усы подковой, выбритый подбородок, мясистые щеки.

Словно не доверяя мне, он обратил взор на старшего опера.

- Это прокурор Восточнокаспийской водной прокуратуры... - подтвердил Хаджинур.

- Ваша фамилия? Кто вы? - спросил я. - Куда ездили?

- Вы новый прокурор? - До него наконец дошло. - Я - Вахидов, работаю в отделе снабжения сажевого комбината...

- Он посмотрел на меня. - Я здесь по указанию Кудреватых... Он в курсе.

Я не спросил, кто такой Кудреватых, заметив, что Орезов реагирует с вниманием и даже почтительностью.

- Все согласовано... - заверил Вахидов. Другие водители машин, поняв, что произошло, съехали с трассы и теперь объезжали нас через пустыню.

- Вы тут новый человек, наших дел не знаете". - Вахидов смотрел на меня с сочувствием. - Условия работы на комбинате трудные, поставлена задача дать людям прибавку к столу... В первую очередь - витамины. - Он пригладил усы. - Человек, ежедневно употребляющей рыбу, имеет меньше шансов получить такие болезни, как стенокардия, язва желудка, остеохондроз. Если помните, раньше каждому ребенку в детском саду давали пить рыбий жир! Ежедневно!..

- Объясните механизм добывания витаминов... - прервал я.

- По официальным каналам многое запрещено, но...

- Откройте багажник!

Вахидов посмотрел на меня как на человека совершенно безнадежного:

- Я же объяснил: все в курсе!

- И все-таки покажите багажник...

Последняя машина, съехав с трассы, была уже далеко позади нас, когда Вахидов, побурчав еще для видимости, открыл багажник. В нем ничего не было.

Снабженец перехитрил меня.

- Можете ехать, - сказал я. - Извините.

- Ничего. - Он с трудом удержался, чтобы не засмеяться. Я представлял, что онбудет говорить за моей спиной. - На то мы и организация, ведающая рабочим снабжением. - Он включил зажигание. - Народ надо кормить! Пока!

- Теперь пойдут разговоры... - заметил Хаджинур, когда мы отъехали. Восточнокаспийск - город небольшой.

- Кто такой Кудреватых?

- Крупная фигура. Герой Социалистического Труда. Депутат. Директор сажевого комбината... Он обязательно вступится за своего снабженца... - Мы ехали быстро. Монолог старшего опера растянулся на несколько километров. Дело в другом. Случай этот с Вахидовым поставил вас на какую-то позицию... Понимаете? Теперь все друзья Кудреватых, даже если они вас не знают, - ваши враги...

- Еще ничего не совершив, мы попали в большие забияки, - пошутил я.

- Начнут говорить: "Новая метла!" Мы проехали еще с десяток километров, никого больше не встретив, не увидев ничего, кроме темных, окруженных заборами "козлятников", разбросанных по берегу. Уже собравшись развернуться, мы увидели впереди пламя костра.

- Лодка горит, - сказал Хаджинур.

Отблески костра взбегали на барханы, стоило огню вспыхнуть чуть ярче, и снова сжимались, подвижные, как мехи гармони.

- Рыбнадзор обнаружил браконьерскую лодку, а увезти не смог, объяснил Хаджинур. - Слишком тяжела. Поэтому сожгли и составили акт...

"Умар Кулиев пытался сжечь "козлятник" Касумова, - вспомнил я приговор. - Но его хозяин и находившийся поблизости А. Ветлугин погасили пожар".

- У Мазута есть связь, - сказал я. - Некто А. Ветлугин. Что-нибудь известно о таком?

- Сашка Ветлугин? Он же утонул. Мне снова не повезло.

- Давно?

- Примерно в то же время, когда сожгли Саттара Аббасова. Второй год уже!

Когда мы подъехали, лодка догорала. Судя по остаткам костра, в ней было не менее шести метров, моторы были предварительно сняты. Запах бензина свидетельствовал о том, что лодку, прежде чем поджечь, обильно полили горючим. На песке виднелись рифленые следы сапог. Никого из инспекторов рыбнадзора, свершивших акцию, на берегу уже не было.

Высадив Орезова у дежурной части, я понял, что способен только на одно человеческое чувство - чувство острого голода. Кроме того, мне надо было позвонить домой.

Я сыграл отбой, забрал документы и ключи от нашей "Нивы" и покатил на морской вокзал. Там, в зале ожидания, были установлены телефонные аппараты междугородной связи. Удивительной формы белые пластмассовые яйца висели на стенах, внутри которых были вмонтированы телефонные аппараты. Над яйцами были надписи: "Баку", "Красноводск", "Ашхабад", "Москва".

Люди, которые звонили по телефону, были похожи на доисторических животных, которые выползали из этих гигантских яиц и, посмотревши на неуютный и неприятный мир, снова лезли обратно. Они втискивались под овальное пластмассовое прикрытие яйца, крича "алле! алле!", будто пытались докричаться до первородной причины, вытолкнувшей их в неприветливый мир.