Михаил Соколов - Крематорий

А вот единственный столб второй арены, держал отличную от тех троих жертву. Лицо было не видно, лицо было прикрыто колпаком, но тело этой молодой женщины говорило о хорошей жизни. Зачем-то эту очень красивую, издали кажущуюся смутно знакомой (все прекрасные женские тела смутно знакомы) девушку так позорно наказали.

Громкий смех отвлек меня; в стороне три значительные на вид мужские фигуры лет по 50 каждая смеялись чьей-то шутке.

- Обрати внимание, - услышал я рядом с собой знакомый голос Кулагина. - Все трое представляют наши силовые министерства. Наверное, видел по телевизору? Кстати, если бы я захотел, здесь сегодня одними представителями все было бы забыто.

Я ещё скользнул взглядом по трем, недавно в парилке распаренным, сейчас стационарно устроившимся богатырям. Одного, того, что игриво схватил за ногу проплывающую мимо деву, кажется, действительно, видел по телику. Между тем та же медицинская девица уже ставила рядом со мной поднос с бутербродами, салатом, куском мяса, рюмкой с коньячного цвета содержимом, ненадолго закрыв мне обзор своими, признаюсь, красивыми, грудями.

- Много не ешь, - продолжал доброжелательный шеф. - Хочу тебя поздравить, ты оправдал наши надежды, прекрасно прошел дистанцию. Конечно, эта ещё не все, но начало весьма обнадеживает.

Кто-то окликнул его. Я быстро пересчитал присутствующих: кроме представителей, трех неизменных охранников во главе с Сашком и нас с Кулагиным, было ещё семь незнакомых мне мужчин. И столько же сновало женской обслуги.

- Ты ешь, ешь, - потчевал меня Кулагин. - Набирайся сил, они тебе ещё понадобятся.

Последнее мне не понравилось, но голод чувствовал жуткий, и я стал есть.

- Видишь тех на арене? Сегодня они должны умереть. Сейчас на них выпустят хищников. На этих троих - львицу. Львица стервознее, пока всех не прикончит, не успокоится.

Я даже есть перестал. Кулагин мечтательно смотрел на арену.

- Вы что, серьезно? - спросил я. Я заметил, как присутствующие невольно прислушиваются к нашей беседе. Вероятно, больше любопытствуя на счет меня.

- Я похож на шутника? - съязвил он и продолжал. - На девку натравим тигра. Зрелище будет ещё то - мороз по коже! Ах! когда во вкус войдешь!.. О, Аллах! Как же эти римляне жили! Что за идиотская у нас цивилизация. Пользуемся плодами римской культуры - даже терминологию новую не изобрели, а самое ценное, самый кайф извели.

- А если вас туда, на арену?

- Если бы да кабы... Я ведь здесь, а они - там. Если бы ты был не ты, а, положим, Сталиным, или Македонским, то во рту выросли бы грибы, неожиданно брюзгливо закончил он.

Слушая бред его откровений, я, между тем, подъел все, что было на подносе. Мне хотелось еще. Сто грамм коньяка приятно согрели.

Вперившись взглядом казалось далеко, а на самом деле внутрь себя, Кулагин рассуждал.

- Всегда были вожди. Их единицы, а остальные рождаются с инстинктом подчинения. Одни обязаны руководить, другие обязаны подчиняться. - Он говорил так серьезно, что я невольно посмотрел ему в лицо. Кулагин не видел меня. Толстые морщины его смешно и гадостно отвердели. Он и в самом деле ощущал себя этаким властителем.

- Когда Тамерлан, или Сталин, или Чингиз-хан посылали войска в бой, на смерть, кем они были? полководцами? вождями? или выступали в роли посланцев Судьбы? А Иван Грозный, взнуздавший Русь опричниной, кто он - деспот? убийца? или сама Судьба? Люди все чувствуют. Они не прощают лишь аморфности: будь тверд, последователен и жесток, и ты будешь Великим, Грозным, Сталиным - кем угодно. Люди чувствуют правду божестенных законов, поэтому в их памяти не хранятся добренькие, только сильные. И святые всегда представляли бесстрастно жестокого и бесстрастно милосердного Бога, представляли неумолимую силу.

- Вы сумасшедший! - невольно второй раз вырвалось у меня. - Вам место в зверинце.

Он негромко рассмеялся:

- Пока все будет наоборот. Слушай меня. Сейчас выпустят зверей. Тебе предстоит сделать выбор: спасать этих троих или одну девицу. Я советую спасти её - очень уж хороша! Все это часть моего лабиринта. Выбор зависит только от тебя: три, но бесполезные жизни, или одна, но очень полезная. Ладно, это все проблемы нравственности, твои проблемы. Теперь о трудностях: звери настоящие. Если правда то, что говорится в твоем личном деле, то у тебя значительный шанс победить. Во всяком случае, я поставил на тебя. Еще только Сашок на тебя поставил. Все остальные не верят, что можешь выстоять. Сашок из-за меня поставил, а может из-за вашей костоломной солидарности. Ну так что выберешь?