Михаил Соколов - Похищение

Звонки приятелей. Какие-то люди просили немедленно связаться по неотложному делу. Кто-то долго и сипло убеждал меня не лезть не в свои дела, а не то... Дальше шло нудное перечисление всех тех методов убийства и связанных с ним извращений, что была способна вообразить ублюдочная фантазия звонившего мне ублюдка.

Уже в тишине я докурил сигарету. Я думал, как все бессмысленно, вся суета бессмыслена, вся жизнь... если только твоя судьба не связана с чем-то большим, чем тараканья грызня неизвестно за что, за мелкие крохи, которые называются благами или удовольствиями или... Я думал, что один майор Степанов и его ребята знают, ради чего живут, а когда-то, очень давно, знал и я, а потом все ушло, и я освоился среди насекомых, думая, что отстаиваю свою независимость, а сам просто обрастал хитиновым панцирем, который только сейчас, почему-то, стал давать трещины... Я вылил в стакан оставшуюся в бутылке водку и выпил. Открыл окно, лег на кровать и закурил новую сигарету.

Я лежал и прислушивался к проезжавшиам машинам, к шуму листвы, от пробегавших по кронам высоких тополей под окном порывам ветра, к одинокому - взахлеб - взлаиванию собаки на покинутом на ночь Ярославском рынке, и потом я заснул...

ГЛАВА 55

НАТАЛЬЯ

На следующий день, в начале девятого я уже ехал в метро. Можно было бы, конечно, взять тачку, но - возможно, утро, продолжавшее отрабатывать сроки бабьего лета, возможно, вчерашняя трагедия, странным образом повлиявшая - я решил отправиться на метро.

Итак, начало девятого. Час пик, скорее всего, уже схлынул, но народу было ещё много. Я, уже много лет бывавший под землей лишь от случая к случаю, оглядывался вокруг с неподдельным интересом. Люди были какие-то опухшие, часто заспанные, все сплошь недовольные жизнью, занятые исключительно внутренним миром и заботами своего маленького мирка.

Кроме того, занятно обновилась реклама в вагонах метро. Я, вертя головой, словно новоприбывший гость столицы, добросовестно прочитал и про Интернет-карты, и про мясника-Микояна, поставщика Кремля, и про выведение волос вместе с гемороем, и даже о продаже мехов всех видов, где-то осуществляемых. Я ехал на станцию Университет, потому что Леонова, застреленная бандитами секретарша Тарасова, жила как раз там, на улице Молодежной. Я помнил, что с ней жила младшая сестра и надеялся застать её дома. И уже через сорок минут звонил в нужную мне семьдесят четвертую квартиру.

Мне открыла светленькая девушка со строгим выражением лица и нежными, словно бы припухшими губами. Она взглянула на меня и вдруг посторонилась, пропуская меня в коридор. Я вошел. Чувствовалось, что денег у хозяйки квартиры было достаточно, чтобы украсить квартиру не стесняясь в средствах. Было все очень дорого, прилично и с проблесками индивидуального вкуса. Мне, например, понравились пейзажи на стенах - одна природа без отвлекающих урбанистических вкраплений.

Между тем девчушка провела меня прямохонько на кухню, где, указав на мойку, сказала: "Вот" и присела тут же на табурет. Я понял, что меня принимают за слесаря, тем более, что одет был вполне демократично: джинсы, а под курткой - клетчатая рубашка. Сестра покойной Людмилы Дмитриевны не заметила даже, что у меня отсутствуют инструменты. Ей было не до того, она была погружена в собственную печаль и на детали внимания не обращала.

Я скинул куртку, засучил рукава и принялся за дело. Оказалось, пустое - элементарный засор. Работая, я выяснил, что зовут девушку Наталья, что она живет здесь с сестрой, которая на днях умерла, что квартира приватизирована и по наследству перейдет ближайшим родственникам, то есть, скорее всего ей, потому как ближе родных нет, родители их уже тоже умерли. Сегоджня-завтра приезжают на похороны дядя и тетя из Киева, может ещё кто-нибудь, и все вместе повезут тело в Петербург, там будут хоронить.

Тут Наташа расплакалась и убежала в ванную, а я, к тому времени уже управившись с ремонтом, отправился в гостиную, тут же меня поразившую.

Поразило меня прежде всего огромное количество фотографий мужчины, представленного на фоне как офисном, так и пляжно-курортном. Мужчина был ни кто иной, как Тарасов Виктор Константинович. И тут же стала понятна банальная драма (или комедия, если бы не трагический финал) одинокой секретарши, влюбленной в своего выдающегося шефа.

И однако же я был поражен не столько этим открытием, сколько другим, по содержанию близким. На столе, в красивой пластиковой прозрачной рамке, выгнутой полукругом, была ещё одна большая фотография, на которой мужчина обнимал за плечи счастливую Наташу, и этим другим уже мужчиной был Александр, племянник Тарасова. В общем, влюбляться в Тарасовское племя было благоприобретенной чертой женской части фамилии Леоновых.