Михаил Соколов - Похищение

- Ну ещё бы, - согласился я. - Сообщить такого рода сведения нравственный долг любого порядочного человека.

Наташа подозрительно посмотрела на меня. Я был само сочувствие.

- А когда Людмила Дмитриевна решилась раскрыть глаза Виктору Константиновичу на прошлое его жены? - поинтересовался я.

- И на настоящее тоже. Как раз накануне... Она должна была поехать с Виктором Константиновичем в командировку к нам в Питер. Там ей было легче все сказать, чем в Москве. Питер наш родной город. Потом она почему-то вернулась и её убили.

- Понимаю, - сказал я. - То есть вы, Наташа, предполагаете, что Виктор Константинович, узнав обо всем, позвонил жене, та сообщила своим сообщникам, и они, выманив каким-то образом вашу сетсру в Москву, убили её и заодно забрали дочь Тарасова? А Елена ушла с ними добровольно?

- А почему бы и нет? - с вызовом спросила Наташа.

- Если это так, то тогда можно объяснить неожиданный приезд вашей сестры и те срочные дела, которые у неё возникли здесь. Но ведь тогда...

- Вот именно, - веско заметила Наташа.

Не знаю, о чем она подумала, а вот я решил, что если последние предположения верны, то тогда понятны причины столь внезапного совершения этого похищения: сообщники Елены сообразили, что если не поторопиться, то можно потерять все. Разгневанный муж может её просто выгнать без гроша, так что издержки супружества с богатым и нелюбимым мужем останется только списать в убытки. Один раз возникнув, угроза разоблачения будет теперь висеть все время.

Я попрощался с бедной Наташой, которую в её горе, конечно же, поддерживала мысль о любимом человеке и скором замужестве.

Спустившись вниз, я почти не отходя от подъезда, поймал частника и действительно через полчаса был у себя.

ГЛАВА 57

Я РОЮ СЕБЕ ЯМУ

Я расплатился с водителем напротив своего дома, но во двор, где были подъезды заходить не спешил. Середина дня. Погода все ещё продолжала радовать, осень стояла светлая и тихая и казалось, конца не будет ясным дням. Я заурил сигарету. Рядом с воротами на тротуаре, обрамленная островком чистой земли, росла береза. Осень уже позолотила листочки, они шелестели на слабом ветерке и, один за другим, опадали. Скоро будут видны голые ветки, и тогда похолодает. Пока же все ещё тепло, как летом.

Я бросил недокуренную сигарету и вошел во двор. У моего подъезда стоял "Мерседес" Тарасова. Облокотившись на машину, стоял и курил молодой мужик в костюме. Пиджак надувался на широких плечах. Телохранитель. Хранитель дорогого тела.

Завидев меня, из машины вышел ещё один парень и сам хозяин. Тарасов явно не в духе.

Я поздоровался с ним за руку. Он осведомился, есть ли у нас возможность поговорить? На визитке указан этот адрес. Я что, снимаю здесь квартиру под офис? Потеря дочери внешне никак не сказалась на нем. Во всяком случае внешне. Был он собран, подтянут и полон решимости вершить свои дела.

Я объяснил, что это я свою собственную квартиру использую как юридический адрес. Мы, в сопровождении одного из парней, поднялись ко мне. Квартира если и произвела на Тарасова впечатление, то не лучшее. Парень остался в гостиной читать журнал, а Тарасова я провел в свою рабочую комнату, сам сел за письменный стол, а его усадил в кресло для гостей. Он несколько раз приподнялся на локтях, устраивая свой зад поудобнее, потом недовольно спросил, есть ли у меня чего-нибудь выпить. Просьба его мне показалась единственным признаком обуревавших его чувств.

Я принес коньяк и пару рюмок. Сам наполнил рюмки. Тарасов поднял свою.

- За окончание расследования.

- Мне очень жаль... - сказал я, но Тарасов жестом остановил меня и выпил содержимое своей рюмки. Вытащил сигарету. Я пододвинул ему зажигалку. Он закурил.

- Вы меня не поняли, - сказал он. - Я приехал с вами расплатиться. Расследование закончено, я полностью удовлетворен, преступник пойман, дело можно закрыть. Забирайте свои деньги и оставьте меня в покое. Вы слишком мне дорого обходитесь. Я не хочу потерять и Лену.

Свою тираду он проговорил, раздражаясь все сильнее.

- Но ведь... - начал было я, не слишком, впрочем удивленный таким оборотом дела. Он прервал меня.

- Я предпочитаю, чтобы теперь дело было доведено до конца официальными органами. То есть, пусть теперь поработает милиция. Вы слишком много делаете ненужных жестов, от вас кругами идет беспокойство. И это бы ничего, если бы не умирали близкие мне люди.

Честно говоряя, крыть мне было нечем. Но и согласиться с ним я никак не мог. Андрея Арбузова ещё можно было бы, конечно, подержать в стенах госучреждения, он привычный, как оказалось, но сваливать на него преступление, в котором он точно не замешан - с этим я никак не мог согласиться.