Михаил Соколов - Враг в зеркале

Я отыскал пачку сигарет, одну из расбросанных мной в первое посещение. Новая. Разодрав целлофан, пошел на кухню и сел в кресло. Закурил. Посмотрел на часы: двадцать две минуты одиннадцатого.

Ветер играл занавеской. На балкон напротив, где недавно копошилась оцепеневшая при моем появлении старуха, вышла прелестная речная нимфа с волосами, распущенными по спине, но в юбке и лифчике. Нимфа потянулась загорелым телом, обнажив сверкнувший на солнце светлый пушок под мышками и исчезла, скользнув блестящим глазом по моему окну. Ноги закинул на стул. Сигарета дотлела, и я потушил окурок в стеклянной пепельнице. Сонливость. Как всегда, на грани сознания и сна, всякое сумрачное отражение, блестя и звеня, лезет наружу: девушка напротив, поворотом головы и порывом ветра поправляя прическу, идет под руку с капитаном Кашеваровым, а Ленчик с раскольническим топором грузно сопит за углом дома. Хлопнула под ветром занавеска. Я поправил замлевшую ногу, и мурашки, не успевшие накопить нестерпимую силу, растерянно забегали... и в серебристо-острые волны, мягко и бесшумно вонзается легкая фигурка девочки, а мы, пацаны, сидя на борту ржавой полузатопленной барже, лениво, с чувством врожденного превосходства, разглядываем уже влезающую по сварной лесенке Таню, прикидывая, когда можно будет, не теряя мужского достоинства, прыгнуть самому. Вдруг, среди сверкающего звездным туманом ушедшего прошлого, серебром ударил телефонный звонок, и я, взмахивая слепой рукой, падаю ногами на пол... Звон оставался в голове, ещё ватно звучал, когда я, наконец, нащупал телефон.

- Алло! Это кто? Иван! - трубка отозвалась знакомым голосом Ловкача, и я едва не спросил о длинноволосой нимфе - и только тогда окончательно проснулся.

- Да, я слушаю.

- Иван! Я тут рядом, сейчас заеду. Есть важная новость. Татьяна с тобой?

- Нет, она отъехала.

- Ну ничего. Жди.

Я зажег газ, набрал воды в чайник и поставил его на огонь. Звонок в дверь. Заглянул в дверной "глазок"; силой оптики смятый со всех сторон, висел где-то в центре площадки Константин Кашеваров в форме. Фигурка махнула выросшей у "глазка" огромной ладонью: открывай!

Я открыл.

Мне в лицо смотрел зрачок автомата и, когда я отступил на шаг, со всех сторон полезли в дверь где-то прятавшиеся доселе вооруженные хари: как попался! Ленчик остервенело давил стволом "калашинкова" мне под подбородок.

- Ну что, гнида! - услышал я его хриплый голос (немедленно запахло помойкой!) - Ну что, кранты?

- Хватит, хватит! Оставь его, Ленчик! - спокойно сказал Семенов Юрий Леонидович, с ленцой наблюдая за нами.

Народ все заходил. Ловкач вошел последним и виновато улыбнулся.

- Сам знаешь, иногда приходится делать не то, что хотел бы.

Я думал, как предупредить Таню. Положение глупейшее, если не сказать больше. Я не был готов; мне было досадно и стыдно.

Ленчик толкал меня стволом. В большой комнате сидело человек десять-двенадцать (двенадцать, сосчитал я), незримо разделенные границей.

Когда я вошел, все посмотрели на меня, и выражение лиц немедленно выдало плохо скрываемо удивление. Впрочем, я давно уже привык к впечатлению, которое вызывает мое (в данном случае - полуобнаженное) тело.

- Привет, Иван! - услышал я знакомый голос. Ну да, - Аркадий, встреченный мною в сумраке ресторана в ту идиотскую ночь.

Со стороны Аркадия теснилось пять человек, столько же состояло при Семенове. Сходка, подумал я и вдруг, осененный догадкой, спросил:

- Аркадий! Так это ты Макар?

- Уже знаешь, - осклабился он.

Я вспомнил про Ленчика и повернулся к нему. Он, защищенный оружием, через занавеси синеватых век с усмешкой смотрел на меня. Эту усмешку я немедленно погасил, точно попав кулаком в центр его мясистого подбородка.

- Тихо! Спокойно! - одновременно закричали Макар с Семеном, утихомиривая собственные банды. Ленчик остекленело сползал по стене.

- Это тебе аванс, гнида! - отчетливо сказал я.

- Ну все, разрядился и хватит, - махнул рукой Аркадий. - Да закройте балкон, ничего не слышно, - рявкнул он кому-то из своих и - уже тише! обратился к Семенову: - Может, заберете у вашего громилы автомат. А то, знаете, очнется, сдуру палить начнет.

Наконец, успокоились. "Калашников" у Ленчика забрали, мне предложили сесть. Комната была все та же, что и недавно, когда здесь ещё присутствовала Таня. Это было странно: та же мебель, те же слоники на серванте, бледно-голубой рисунок обоев на потолке. Я не допущу, чтобы она вновь попала в чужие руки! Но как предотвратить? Сердце, только что разрывавшееся от гнева, стало успокаиваться. В таком составе не будут похищать: много чести для нас, я думаю. В таком составе проводят "стрелки".