Фредерик Тристан - Загадка Ватикана

— Горе нам! — всполошились иудеи. — Этот плотник навлечет на нас гнев властей. Нас прогонят из города. Вот что значит повиноваться приказам старого раввина.

Но и сам раввин был в отчаянии. Тогда Сильвестр обратился с речью к возмущенной толпе:

— Люди Фарсала, храм этот посвящен красоте. Но что такое красота тела без красоты души? Статуя обожаемой вами богини очень красива, никто не может этого отрицать. Но что находится внутри ее? Камень, и больше ничего. Стало быть, перед вами красота, лишенная души. Истинная красота совсем в другом, и именно там ее надо почитать.

— Возможно, — ответил представитель власти, — но наша традиция сильнее, чем твои слова. Храм Афродиты существует здесь уже столько поколений, что никто и не упомнит день, когда он был построен. Она покровительствует нам. По какому праву рушишь ты ее жилище ради того, чтобы восстановить место культа, чуждого нам?

— Это место, которое кажется вам чуждым, станет основой здания более просторного и высокого, чем все здания мира, сложенные вместе. Истинная красота души и ума будет изливаться отсюда, как из источника света. Люди Фарсала, признайтесь, что ваше благоговение перед красотой — всего лишь поклонение бездушному камню. Я призываю вас отвернуться от неживой вещи и повернуться к живому существу — к самой жизни! К Нему, сказавшему: «Я — Путь, Я — Истина и Жизнь».

— Знаем мы Бога иудеев, — возразил представитель власти Фарсала. — Он полон ненависти и злобы.

— Этот завистливый и страшный Бог дал жизнь Сыну. Зовут его Христос, и он Бог любви, — провозгласил Сильвестр.

Тут толпа разразилась бранью, негодовали не только язычники, но и иудеи. Сильвестру пришлось бы плохо, не случись в этот момент одно событие. Молния, упавшая с неба, ударила в храм Венеры и мгновенно разрушила его. При виде этого люди сперва оцепенели, потом, когда увидели, что балки и обрешетки великолепного строения в беспорядке оказались разбросанными по земле, а высокая статуя богини превратилась в кучу камней, их охватил ужас.

Старый раввин приблизился к Сильвестру и спросил:

— В Писании сказано, что однажды Мессия вернется. Народы будут трястись перед Его ликом. Этот день уже настал?

Таким образом синагога была восстановлена за счет развалин храма Венеры. Увидев конечный этап завершения работ и их размах, богатые иудеи пришли к Сильвестру и сказали:

— Мы не знаем, кто вы, но должны признать, что строитель вы классный и плотник отменный. Мы бы, конечно, предпочли, чтобы все это было сделано из камня, как и до того, в таком виде красота синагоги затмевает память о прошлом, о первоначальном сооружении наших предков.

— Вполне естественно, — ответил Сильвестр. — Возрастание — высший порядок строительства. Ваша каменная синагога была безжизненной. Она лишь отражала букву Закона и мало-помалу обезличивалась, мертвела. Новая же синагога наполнена жизнью, которую придало ей живое дерево. Она сумеет растолковать смысл Закона.

— Вероятно, потому мы и не приходили больше сюда на молитву, — сказал один торговец. — Впрочем, уже третье или четвертое поколение иудеев не говорит на древнееврейском. Будучи детьми, мы читали Тору на греческом.

— Принесите мне, пожалуйста, этот текст.

И Сильвестр начал комментировать Ветхий Завет, доказывая, как долго ждал он Благой Вести. Сам старый раввин был удивлен умением, с которым плотнику удавалось распутывать нити неясных слов пророков. Древний текст, приобретя вторую молодость, предсказывал пришествие Мессии, которым должен был быть не кто иной, как Христос.

Вслед за иудеями в новую веру обратились язычники, а вслед за Фарсалом — и вся Фессалия. Храмы древних богов были разрушены, и их заменили деревянные церкви, обряды в которых отличались простотой и скромностью. Все называли себя братьями и сестрами. Возникла безмятежная гармония.

Десятью годами позже, когда Сильвестр отмечал дату воскрешения Христа в присутствии многочисленных фессалийских делегаций, появилась группа людей, прибывших из Афин. Во главе ее стоял некий Герион, называвший себя епископом пелопоннесским.

— Это ты, что ли, Сильвестр, которого некогда звали Басофоном? — несколько недоброжелательно спросил он.

— Он самый, — ответил сын Сабинеллы.

— Ты самолично объявил себя главой христиан Фессалии. Но ты никогда не был помазан. Как смеешь ты претендовать на сан епископа, ты, не имеющий никакой преемственности со святыми апостолами?