Сергей Владимиров - Пожинатель горя

Выпив еще одну рюмку, Фирсов, к счастью, почувствовал зверский аппетит, жадно проглотил остывший шашлык, лавашом подчистил соус на дне тарелки. Он наконец-то выговорился, потерял интерес к собеседнику, погрузился в тупое тяжелое опьянение. Я понимал, что возможность откровенно поговорить с ним представится мне теперь не скоро, и нельзя упускать шанс, надо рискнуть, затронуть опасную болезненную тему.

— Что вам известно про наркомана, который ее убил? — спросил я.

— Почти ничего, — хмуро отозвался Владимир Михайлович. — Кристина стала его случайной жертвой. У нее было множество других врагов, тайных и явных, а спокойно жить, когда тебя ненавидят, — нельзя. Нечто подобное могло случиться раньше или позже, а что убийцей оказался он — нелепая случайность.

Ненависти к Дудкину в голосе Фирсова я не уловил.

— Вы можете назвать ее врагов?

— Нет. Дочь не пускала нас в свою личную жизнь, но что враги были — это очевидно. И лучше не будем об этом. Мне больно ворошить прошлое. Я хочу все забыть. Милиция, слава богу, сработала на высоте, убийца написал чистосердечное признание. Теперь он тоже мертв. Как и Кристина. За моими плечами несколько горячих точек, много крови, мерзости, предательства. Я хладнокровно убивал людей. Я грешник и за это расплачиваюсь. После гибели дочери я покрестился. Теперь хожу в церковь, ставлю свечку ей и ее убийце. Я хочу научиться прощать. Только в этом может быть какой-нибудь смысл. — Он посмотрел на наполненную рюмку и отодвинул ее.

Интуитивно, на ощупь, как слепец, я подбирался к чему-то важному, страшному, немыслимому. Тонкая, невидимая, почти неосязаемая ниточка опутывала события настоящего и недавнего прошлого: убийство фотомодели, чистосердечное признание убийцы, зверства банды отморозков, внутрисемейные разборки, секс, грязь и кровь… Я терялся в подозрениях и догадках. Они не складывались в единую схему, представляли собой разрозненные, обрывающиеся, бездоказательные цепочки. Допустим, только допустим, что Дудкин не виноват. Что же тогда остается? Отвергнутый генеральный директор, не простив нанесенного публичного оскорбления, все же отомстил гордой своенравной дочери начальника службы безопасности, но и сам вскоре поплатился за это, загнувшись на полу собственной ванной от руки отставного полковника, профессионального убийцы. Или Ланенскому-старшему перерезал глотку кто-то другой? Наталья Семеновна? Алевтина? Владислав? Инга? А если Виктор Евгеньевич ни при чем и Кристина Фирсова была убита кем-то из уже оглашенного списка? Кого можно внести в него еще? Да любого законопослушного, и не очень, жителя нашего города. Включая неуловимого маньяка Клоуна, и не проще ли списать все трупы на него?

— Вы помните группу крови Кристины?

— Разумеется. Вторая группа, отрицательный резус, — автоматически ответил Фирсов и вдруг напрягся, уперся в меня тяжелым подозрительным взглядом. — Зачем вам это? Что вы вынюхиваете про Кристину? Вы вроде бы ищете налетчиков. Смерть моей дочери к происшествию в «Миллениуме» не имеет никакого отношения. С ее гибели прошло уже два месяца, никакой связи здесь не было и быть не может.

Но затронутая мною тема странным образом взволновала Владимира Михайловича. Запальчиво свернув ее, он возвращался к ней мысленно снова и снова, искал ответы и объяснения и не находил их. Потом, видно запутавшись окончательно, схватил меня за плечи, дыхнул в лицо тяжелым водочным перегаром.

— Нет уж, продолжайте! — пьяно выкрикнул он. — Я отец, я обязан знать всю правду!

— У меня нет никаких доказательств, нет версий, одно лишь предположение, точнее, глупая необъяснимая догадка, — прошептал я, невольно оглядываясь по сторонам. — В одежде главаря банды налетчиков мы с одним рубоповцем, занимающимся этим же делом, обнаружили старинный подсвечник. Сегодня стали известны результаты экспертизы. На подсвечнике сохранилась кровь, вторая группа, резус-фактор отрицательный. Еще микроскопические частички кожи и мозга. Чем Дудкин бил вашу дочь? Нашли ли тогда орудие преступления?

Протяжно, утробно застонал Фирсов. Обхватил голову руками, скрыл красное лицо в рукавах куртки.

— Вон вы куда клоните… Ищете привязки… Приплели какой-то подсвечник. Вот только мимо. Там была воровская фомка, ржавый кусок железа. Откуда у опустившегося наркомана возьмется антикварная вещь? И кровь второй группы была не только у Кристины. У миллионов людей.

— Будет проведен сопоставительный анализ.