Сергей Владимиров - Пожинатель горя

— Минимум повреждений, — кивнул я. — Если бы сейф рванули гранатой, заодно бы и весь кабинет разворотило.

Подполковник взглянул на меня одобрительно.

— Сечешь. А все оттого, что использовали хитроумное устройство, и взрыв получился строго направленным. У нас специалисты в этой области просто золотые, всяческие террористические прибамбасы не год и не два изучают, и я их мнению полностью доверяю. Так вот, заключение экспертов. Взрывчатка была не заводского производства, кто-то из местных кулибиных постарался, не оскудеет земля русская… типа талантами. А милый друг Юра Кузнецов в армии был подрывником.

— Это может быть всего лишь совпадением, — заметил я, помня о том, с каким скепсисом выслушивал мои доводы в отношении Владислава Ланенского рубоповец.

— Конечно, — ухмыльнулся Вершинин. — Когда мы обыскали его гаражик, в котором он все свое свободное от работы время проводил, то наткнулись на целый пороховой склад. Там и тротил, и пластид, не говоря уж о банальном нитроглицерине. Если бы его мастерская ненароком рванула, то близстоящие дома как карточные домики сложились. Любопытный паренек покойный Юра Кузнецов. А прошлое его еще более замечательное. Пацаны, если они, конечно, нормальные, не ботаники, все чего-то мастерят, изобретают. Сера, селитра, карбид, ракетки, бомбочки, помнишь небось? А Кузнецов на пиротехнике был просто помешан, ничем другим не интересовался, ни о чем другом думать не мог. Представляю его восторг, когда он в армии окунулся в родную стихию. Зато в детстве за свое увлечение часто расплачивался. Педсоветы и профилактические беседы должной силы не имели, отцовский ремень успокаивал лишь временно. Но сколько веревочке ни виться… В общем, изготовил он бомбу всех времен и народов, вместе с приятелем провели испытание на пустыре. Приятеля взрывом основательно зацепило, лицо изуродовало. Так как Юра был несовершеннолетний, его к уголовной ответственности не привлекли, лишь поставили на учет в детской комнате милиции. Так вот, пострадавшего дружка звали Андрюша Снегирев. Полюбуйся на этого несчастного, фотка из его личного дела в военкомате. Узнаешь?

По моей спине пробежал легкий холодок, когда я поднес снимок к глазам. Простое невыразительное лицо, в глубоко запавших глазах — уныние и апатия, волосы острижены под машинку, но даже на этом нечетком сером изображении вспученная рубцом щека являет зрелище жуткое, отталкивающее.

— Похож, — осторожно заметил я. — Получается, вы вычислили Клоуна?

— Получается, — согласился подполковник РУБОПа. — Паренек с детства хлебнул лиха, каково в десять лет на всю жизнь уродом остаться? Он уже тогда на весь мир озлобился, а что потом было… Армия, Чечня, самая передовая. Воевал как зверь, даже с перебором. Он там, в грязи, в крови, со смертью в обнимку, а всякие маменькины сынки, которых откупить сумели, тут в институтах учатся, по ночным клубам ошиваются, на крутых тачках разъезжают да телок трахают. Съехали мозги у Снегирева, одним словом. Внешне он ничего особенного собой не представлял, хиловатый, соплей перешибешь, но что в душе творилось…

Мой союзник еще раз приложился к своей фляжке и на этот раз поморщился, словно коньяк был паленый.

— Лучше бы его там грохнули, стал бы героем, — прибавил он, глуша в себе боль и злобу. — Последнее, что известно о судьбе рядового Андрея Снегирева, — это что он без вести пропал два года назад. Как он здесь очутился, предстоит выяснить.

Мы долго молчали. Я думал обо всех жертвах Клоуна и еще о том, что он сам стал жертвой, и что процесс превращения уличного мальчишки в маньяка и психопата был заведомо необратим, и что по белу свету расползлось множество таких же отрыжек войны, и что вопреки лживым заявлениям правителей жить становится все страшней и страшней.

— Здесь замаячила еще одна смерть, — весьма оригинальным образом развеял мое мрачное настроение Вершинин. — Помнишь подсвечник, который мы обнаружили в куртке Клоуна? Вещь, ты правильно подметил, имеет музейную ценность. Первая половина восемнадцатого века, времена императрицы Елизаветы. Облапали мы его изрядно, так что путевых отпечатков пальцев найти не удалось. Но кое-что эксперты сказать смогли. Бурые пятнышки на основании — это кровь, вторая группа, резус отрицательный. А кроме того, они выявили микроскопические фрагменты кожи и мозга. Что им кому-то проломили голову, гадать не надо.

— Клоун бы отделался от орудия преступления, мало ли что, — размышлял я вслух. — Да и стиль не его. А здесь, получается, таскал с собой такую тяжесть. Зачем? Вряд ли он понимает что-нибудь в антиквариате.