Сергей Владимиров - Бог жесток

— А этот человек с вами? — без интереса осведомился сотрудник приемника-распределителя.

Здесь Жанна допустила оплошность, за которую, впрочем, ее не стоило винить, ведь женщина не знала о чувствах, питаемых стражами правопорядка к людям моей профессии.

— Он частный детектив, который занимается этим делом, — сказала женщина за меня.

— В таком случае пусть подождет за дверью, — отрезал сутулый человечек, мысленно злорадствуя над моим поражением. — А от вас, гражданка, требуется только подтвердить, этот ли ребенок сбежал из детдома. Без комментариев и самодеятельности.

Тяжелые каштановые локоны дрогнули на плечах Гриневской, лицо вспыхнуло.

— Хорошо, он подождет в машине, — процедила Жанна. — А вот вам не мешало бы вспомнить, что вы разговариваете не со своим приятелем, а с женщиной.

— Пройдемте, — в ответ буркнул милиционер.

Они ушли, а я остался в одиночестве перед закрытой дверью. Постояв так некоторое время, я решил действовать. Подпрыгнул, зацепился за решетку, подтянулся и заглянул в окно. Моему взору представилась серая облупившаяся стена и тянущаяся вдоль нее жесткая лавка. На лавке, плечом к плечу, сидели бродяжки, разного возраста, пола, комплекции, но все они казались похожими друг на друга. Присмотревшись к ним повнимательнее, я понял причину. У деток было одинаковое выражение лиц — полное безразличие к своей собственной судьбе. Меня заметили, стали показывать языки, корчить рожи, послышалась нецензурная брань. Ни Жанны Гриневской, ни сутулого хама я не увидел, карабкаться на второй этаж по отвесной стене не отважился и спрыгнул на землю. Тут я наконец вспомнил, что до сих пор идет дождь, в ботинках хлюпает, куртка отяжелела от влаги, и повернул к машине-мечте.

В салоне было просторно, тепло и уютно. Стоило нажать кнопку на дверце, и поползло вниз тонированное стекло. Это навело на мысль — неплохо бы закурить. Пошарив по карманам, я пришел к неутешительному открытию, что забыл сигареты на столе в своем офисе, и от этого курить захотелось еще сильнее. Вроде бы Жанна Гриневская курит, вспомнил тогда я, и, быть может, не обидится, если я позаимствую сигаретку у нее. Я открыл бардачок и действительно обнаружил там пачку «Жигана», а еще какую-то фотографию небольшого формата с траурной полоской наискосок. На снимке был запечатлен парень лет семнадцати, светловолосый, симпатичный и весь какой-то домашний. Что-то мне показалось знакомым в чертах его лица, но вот только что, понять я не успел. К машине направлялась Жанна Гриневская. Я захлопнул крышку бардачка и невозмутимо посмотрел в глаза женщине. Лицо ее было не потрясенным, а скорее напряженным, фиалковые глаза казались более темными и сухими, нежели раньше, а плотно сжатые губы лишали ее всякой привлекательности. Будто бы не замечая меня, Жанна потянулась за сигаретами, коснувшись тяжелой грудью моих колен, достала пачку и стремительно перевернула траурную фотокарточку. Лишь закурив неизменно крепкий «Житан», женщина произнесла:

— Это не он. Рост и цвет волос, на этом все сходство заканчивается. Сожалею, что отняла у вас столько времени.

— Но ребенок действительно наркоман?

— Действительно. — Жанна швырнула едва прикуренную сигарету на улицу, повернула ключ в замке зажигания. — На руках — ни одного живого места.

Мы ехали молча, и каждый думал о своем: она — о еще одной загубленной детской жизни, я — о пареньке с фотографии. Судьба его сложилась трагически, но какая же связь была между ним и Жанной Гриневской или… Тут мне стало немного не по себе. Между пареньком и моим делом?..

Один такой же молоденький и, по меткому выражению Голубева, «тепличный» парень удавился в камере следственного изолятора, не вынеся обвинения в вымогательстве и позора. И у него должны были остаться родственники, которые могли решиться отомстить истинной виновнице. Трагедия произошла чуть ли не десять лет назад, что, если Жанна Гриневская — сестра незадачливого рэкетира? Теперь ошибиться я не мог — они были похожи!

— Вы ничего не слышали о Людмиле Гориной? — внезапно спросил я.

Нас не занесло на опасном скользком повороте. Женщина посмотрела на меня как-то странно, но ничего общего с паникой или страхом в ее взгляде я не уловил. Стрелка спидометра держалась на отметке восьмидесяти километров в час.

— А я должна была слышать о ней? — спокойно отреагировала Жанна Гриневская. — Кто она такая?

— Хотелось бы мне знать, — отозвался я.