Т. Кристин - Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»]

Бедная Мария Решель! Мало сказать, что она много знала. Она знала все! Но за кого, черт возьми, она собиралась замуж? За Ингмара Свенсона? Или за «норвежца», оказавшегося в трудном материальном положении? Служанка их отца? Невероятно!

Судя по последней воле Нормана Миллера, выраженной им в своем завещании, он был настоящим фанатиком шахмат. «Неустанно совершенствуйте свое мастерство в шахматной игре, этой королевской игре», «помните о защите и о том, что иногда победу в самой важной партии вырывает черный конь». Да, иногда черному коню удается побеждать… при помощи шелкового шарфа! «Вы обязаны знать все варианты и возможности игры черным конем для того, чтобы уметь предвидеть каждый ход противника и неожиданно напасть на него». Рожновская не сумела предвидеть хода черного коня, хоть ей и помогал в игре один из лучших шахматистов Польши. А ведь в завещании на это обращалось особое внимание: предвосхищать намерения противника и препятствовать его замыслам.

А что может означать фраза: «Правильно понявший мои слова станет самым богатым в нашей семье»? Сформулировано предельно четко, вряд ли тут стоит доискиваться скрытого смысла, подразумевая ценности моральные и духовные. Хотя все может быть. Старик Миллер, и об этом не следует забывать, был антифашистом, а уже одно это в то время свидетельствовало о силе характера, решительности, чистоте помыслов. Странно, все-таки «самым богатым»! Поневоле возникает мысль, что кроме золотых шахмат и шкатулки с фамильными драгоценностями существовало еще что-то.

Прочитав несколько раз третий параграф завещания, детектив окончательно уверовал в свои предположения. Значит, надо продолжать поиски.

Да, чуть не забыл. Кто же такая эта несчастная Ковалик, а точнее Нина Миллер? Может, какая-нибудь двоюродная сестра? Или другая родственница? Вряд ли просто совпадение. С самого начала она никак не укладывалась в концепцию Бакса, и сейчас тоже ни с какого конца не укладывалась в нее. Ладно, пора и отдохнуть.

Детектив сложил драгоценный документ и сунул его в карман. Погасив свет в комнате (на всякий случай!), он подошел к окну. Какая прекрасная ночь! На фоне звездного неба темными пятнами выделялись контуры деревьев, за ними неясно просматривались соседние здания. Бакс улыбнулся. Ему всегда нравились ситуации, когда приходилось особенно интенсивно думать.

Вокруг шахматного столика собрались все обитатели «Альбатроса» — отдыхающие и обслуживающий персонал. Участники решающей партии турнира заняли свои места. Милевский был еще бледен, но весь его вид говорил о решимости выиграть. Он ни на кого не обращал внимания, полностью отдавшись игре. Он владел инициативой, и это давало ему определенное преимущество. «Норвежец», тоже внимательный и сосредоточенный, то и дело потирал свою ухоженную бородку. Ему приходилось защищаться, и это создавало немалые трудности. Он намного дольше противника думал над каждым ходом. Белые отступали, черные атаковали по всему фронту. И вот Милевский ввел в бой самую сильную фигуру — ферзя. Вскоре ему удалось выиграть еще одну пешку у соперника. Петер Нильсон до крови прикусил губу. «И не жаль ему братца», — подумал о журналисте Бакс.

Черные получили позиционное преимущество, и «норвежец» был вынужден уйти в глубокую оборону. Вряд ли такая тактика могла принести ему успех. После нескольких следующих ходов положение на доске создалось столь сложное, что болельщикам трудно было понять истинные намерения нападающего.

А тот рвался вперед отчаянно и яростно. Вот он взял белого коня, потеряв при этом две пешки, и первый раз объявил шах белому королю. Итак, инициатива Милевского переросла в неотразимую атаку. И в самом деле, массированную атаку черных двумя конями, слоном, ладьей и ферзем отразить было невозможно. Потеряв ладью, Петер Нильсон тяжело вздохнул и безнадежно развел руками.

— Я проиграл, — тихо сказал он. — Сдаюсь…

Шахматисты не играют до самого конца, пока не объявят мат или не перебьют все фигуры, а осознав безнадежность положения, сдаются.

Журналист пожал протянутую руку соперника и великодушно заметил:

— Это была трудная партия. Благодарю вас.

Болельщики оживились, стали поздравлять победителя.

Улыбающийся Милевский раскланивался направо и налево. Последним к нему подошел Бакс.

— Я восхищен вашей игрой, пан редактор, и с самого начала был уверен в вашей победе.

— Благодарю. Я обещал вам кое о чем рассказать, но очень устал. Может, мы отложим до завтра разговор?