Питер Мэй - Человек с острова Льюис

Ферма Макдональдов стояла в полумиле от берега, на холме, с которого открывался вид на Ласкентайр и Скаристу. К дороге от дома спускалась длинная и узкая полоска земли, структура которой отличалась из-за многолетней культивации. По краям участка можно было разглядеть остатки столбов. Он явно давно не возделывался, и природа взяла свое. От старого дома осталась одна оболочка. Крыша провалилась, печная труба превратилась в груду почерневших обломков. В бывших комнатах росли трава и чертополох. А когда-то мать Тормода ежедневно посыпала песком пол из утоптанной земли.

Ганн засунул руки поглубже в карманы, поглядел на золотой песок внизу. Перевел взгляд на бирюзовые и изумрудные пятна дальних отмелей.

— Это тупик.

Но Фин смотрел на мужчину, который складывал брикеты торфа возле свежепобеленного коттеджа неподалеку.

— Пойдем, — позвал он. — Посмотрим, что известно соседям.

И двинулся в ту сторону, продираясь через высокую траву — молодую и высохшую прошлогоднюю. Фиолетовые и желтые цветы тянулись к небу, празднуя начало весны. Трава волновалась под ветром, как море. Ганну пришлось почти бежать, чтобы нагнать более молодого спутника.

В соседнем коттедже было отремонтировано все: крыша, забор; стены заново покрашены, в окнах и дверях двойное остекление. На подъездной дороге стоял новенький красный внедорожник. Мужчина с копной седеющих волос на голове отвлекся от укладки торфа и повернулся к гостям. У него было обветренное лицо человека, который много времени проводит на воздухе. Он ответил на гэльское приветствие Фина по-английски, и акцент у него был не местный.

— Простите, я не говорю по-гэльски.

Фин протянул ему руку:

— Ничего страшного. Я Фин Маклауд, — тут подошел запыхавшийся Ганн. — А это сержант Джордж Ганн.

Незнакомец по очереди пожал им руки, но смотрел настороженно.

— А что тут забыла полиция?

— Мы ищем информацию о ваших бывших соседях.

— А, о Макдональдах! — их собеседник немного расслабился.

— Ну да. Вы их знали?

Он рассмеялся:

— Боюсь, что нет. Я родился и вырос в Глазго. Это дом моих родителей. Они переехали на материк в конце пятидесятых, и сразу после этого родился я. Может, меня даже зачали в этом доме. Хотя поручиться за это я не могу.

— Ваши родители, наверное, знали соседей, — заметил Фин.

— Конечно! Они всех здесь знали. Когда я был маленький, они мне много рассказывали об острове. И на летние каникулы мы сюда приезжали. Но в конце шестидесятых умер отец, и мы перестали ездить. Мама умерла пять лет назад. А в прошлом году меня уволили по сокращению. И я решил вернуться, посмотреть, выйдет ли из меня фермер.

Фин огляделся, довольно кивнул:

— Пока вы неплохо справляетесь.

Мужчина снова рассмеялся:

— Это все потому, что мне выплатили пособие.

Ганн спросил:

— А вы хоть что-нибудь о Макдональдах знаете?

Мужчина сжал зубы, сделал резкий вдох:

— Из первых рук — нет. Хотя первые несколько лет, когда мы приезжали, они еще жили здесь. А потом случилась какая-то семейная трагедия. Один раз мы приехали, а их и след простыл.

Ганн задумчиво почесал подбородок:

— И вы не знаете, куда?

— Простите, нет. Многие отправились в Канаду, как их предки во времена депортации шотландских горцев.

Ветер стал холоднее, и Фин застегнул куртку.

— А эти Макдональды — они не могли быть католиками?

На этот раз его собеседник от души расхохотался:

— Католики? Здесь? Да вы шутите! Это пресвитерианская страна.

Фин кивнул. Ну что ж, вполне логично.

— Скажите, а где ближайшая церковь?

— Церковь Шотландии в Скаристе, — мужчина повернулся, указал на юг. — До нее минут пять.

— Что мы здесь делаем, мистер Маклауд?

Ганн стоял на засыпанной щебнем стоянке на вершине холма, кутаясь в стеганую куртку. Выглядел он несчастным, нос покраснел от холода. Пятна солнечного света прыгали по холмам и пляжу внизу, как дикие кони, но тепла от них не было. Ветер изменился и теперь нес ледяной арктический воздух.

Церковь Скаристы гордо стояла на холме над полоской скошенной травы, из которой выглядывали надгробия. Здесь нашли свой последний приют многие поколения прихожан. Фин решил, что такой вид стоит взять с собой в вечность: синие тени далеких гор за золотым песком Скаристы, беспокойное небо, всегда меняющееся освещение и неумолкающая песня ветра, похожая на церковные псалмы.

Бывший полицейский поднял глаза на здание церкви, такое же суровое, как и церковь Кробоста.