Юлиан Бардин - Империя страха

Приятели наблюдали за действиями Антона, как ребенок следит за руками фокусника.

На картине появился позолоченный узор в виде прямоугольного треугольника с остроконечной вершиной у изображения церкви.

— …Теперь к получившейся точке нужно прибавить сумму всех чисел пробы на замке, — продолжал «колдовать» майор. — Какая у нас здесь проба?..

— Отметь точку карандашом, — посоветовал Чижов, — а то придется все выкладывать по новой.

Лямзин потянулся к внутреннему карману и извлек оттуда шариковую ручку. Сделав на картине едва различимую пометку, он поднес к глазам маленький ювелирный замочек, принявшись диктовать цифры:

— Три… восемь… шесть… Сколько получилось?

— Семнадцать, — с готовностью выпалил Иваныч и спросил: — А дальше что?

На миг заглянув в рукопись, майор произнес:

— Теперь нужно померить, сколько сантиметров в этом маленьком отрезочке цепочки, — он имел в виду меньший из получившихся катетов, — и приплюсовать к нему семнадцать сантиметров, а полученную сумму умножить на ту же пробу… Юрик, сходи к Ольге, может, у нее есть линейка или сантиметр?

— Геометрия какая-то, — недовольно пробурчал вор, напрочь запутавшийся в расчетах, но просьбу Антона выполнил.

Через минуту он вернулся, держа в руках старую школьную линейку из цветной пластмассы.

— Так, сколько у нас здесь? — Комитетчик вновь выложил на картине цепочку в виде прямоугольного треугольника и принялся производить замеры. — Семь с половиной, — произнес он и вновь посмотрел на Дегтярева. — Сходи еще раз к Ольге, может, у нее есть калькулятор.

— Куркулятор, — переиначил Гвоздик. А потом недовольно пробурчал: — Может, что еще, скажи сразу, чтобы я по сто раз не бегал.

— Больше ничего, — терпеливо отозвался майор, состроив на лице самую безобидную улыбочку.

— Да Бог с ним, с калькулятором, — вмешался Чижов, — сейчас в столбик посчитаем; значит, семнадцать плюс семь с половиной, получится двадцать четыре с половиной, и умножить на триста восемьдесят шесть… получаем… — он начал производить расчеты на вырванном из блокнота листочке, — получаем девять тысяч четыреста пятьдесят семь.

Пробежав глазами ровные столбцы цифр, майор, удовлетворенно крякнув, добавил:

— Миллиметров, то есть по-другому будет девять с половиной метров без малого.

— С этим все ясно, — произнес Гвоздик, — но вот где искать эту самую церковь? Россия-то большая.

На несколько минут в комнате повисла тягучая пауза, и Иваныч, растянувшись на полу, от нечего делать принялся рассматривать картину, склонив лицо над самым полотном.

Его голос прозвучал несколько неожиданно, и Лямзин даже слегка вздрогнул.

— Есть! — громко выкрикнул Чижов. — Нашел!

— Чего нашел? — Гвоздик вопросительно уставился на каскадера.

А майор в свою очередь спросил:

— Где?

Приподняв картину за нижний левый угол, Иваныч поднес ее к окну и ткнул указательным пальцем в едва заметные на темном фоне буквы:

— Вот, смотрите…

Все трое склонились над живописным полотном, а комитетчик прочитал вслух:

— «М. Серебрянский. Успенское, лето тысяча девятьсот семнадцатого года».

— Все ясно, — поспешно выпалил вор, — вооружаемся лопатами — и вперед, за долгожданным богатством. — В его словах ощущалось нетерпеливое оживление, смещанное с немалой долей иронии. — Только где гарантия, что на этом месте не стоит какой-нибудь дом, строители которого давным-давно прикарманили себе побрякушки или не сдали их государству в обмен на новенький «Москвич»?

Поднявшись на ноги, Антон глубокомысленно изрек:

— Что ж, давайте прокатимся и все узнаем, чем сидеть здесь и гадать понапрасну.

Федор Петрович чувствовал себя отвратительно, можно даже сказать паршиво: мало того, что ему предъявили обвинение по статье сто двадцать пятой — похищение человека, так еще и здорово избили при задержании. Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло…

Прибывший по первому звонку личный адвокат Жбана привез с собой любопытный документ, о котором сам пахан уже успел позабыть. Это была медицинская справка, в которой говорилось, что Жбанович Ф.П. за день до ареста прошел врачебное освидетельствование и был признан абсолютно здоровым.

Сейчас, глядя на измочаленного, с синяком на пол-лица толстяка, адвокат мгновенно определил линию защиты и стал переть напролом.

— Что же это вы, господин оперуполномоченный, — обратился правозащитник к сидящему напротив седому милиционеру, руководившему задержанием, — позволяете своим подчиненным распускать руки?