Сергей Зверев - Крестовый перевал

— Ты прав, — тяжко вздыхает Юрка.

Он перебирает в желтом фонарном свете два десятка фотографий, какие-то сложенные вчетверо пожелтевшие справки, военный билет рядового Синицы… Вдруг натыкается на записку и опять узнает почерк брата.

Проглотив вставший в горле ком, подает клочок бумаги и севшим голосом просит:

— Паша, прочитай, пожалуйста. Я вряд ли разберу.

Глаза тут ни при чем. Он едва сдерживает слезы.

Осторожно беру небольшой лист, поворачиваюсь к свету…

— Ты уверен, что нам ничего не угрожает? — настороженно и уже в третий раз интересуется младший Ткач.

— Осколки нас точно не достанут. — Стараясь не шуметь, приторачиваю к основанию люка три гранаты.

— Что же им помешает?

— Дверь. Толстая стальная дверь, за которой мы спрячемся, услышав, как утром бандиты открывают люк.

— А тоннель выдержит?

— Должен выдержать. Его же не наши алкаши строили.

— А эта… как ее…

— Взрывная волна?

— Да! Она бошки нам не расплющит? Здесь ведь замкнутое пространство.

— Не замкнутое — гранаты взорвутся, когда внешний люк будет открыт. По ушам чуток шарахнет, но это, поверь, не смертельно.

На самом деле, травмы из-за многократно отраженной от стен тоннеля ударной волны нам будут обеспечены. Кровь из ушей, частичная потеря слуха, сильные головные боли, возможно — проблемы с легкими. Что-то из этого набора каждый из нас непременно получит. Зная Юркину нетерпимость к физической боли, решаю не стращать его последствиями. Что будет, то и будет — выбора у нас все равно нет.

Гранаты привязываю к основанию незатейливого запорного механизма люка крепким шелковым шнурком от Андрюхиного Марса. Шнурком от Юркиной монеты цепляю предохранительную чеку за изогнутую ручку крышки люка.

Некислый сюрприз для Бунухо и компании готов. Как говорится: милости просим.

На всякий случай разбираю пистолет своего друга, проверяю работу ударно-спускового механизма. Он исправен и чист, на его частях местами сохранилась смазка. Остается вопрос к патронам: не подведут ли в ответственный момент после четырех лет пребывания в тайнике? Воздух здесь сухой, но сейчас снаружи лето. Кто знает, что тут творится зимой?…

Ладно. Иных вариантов нет.

Собрав пистолет, вгоняю в рукоятку магазин; запасной кладу в нагрудный карман для простоты и скорости доступа. Поворачиваюсь к Юрке.

— Все, парень, мы в режиме ожидания. Услышишь любой звук снаружи — бегом за дверь. Понял?

— Да, Паша.

По голосу чувствую, что понял. Парень, как никогда, серьезен и сосредоточен. Всегда бы таким был — глядишь, и не нажил бы неприятностей…

Сидим на полу рядом с приоткрытой стальной сейфовой дверью, привалившись спинами к холодной стене. Завороженно смотрим на желтый свет фонаря и молчим.

Не знаю, о чем думает Юрка. Я же осмысливаю прочитанную несколько раз предсмертную записку Андрея…

«Парни! Те, кто нас отыщет в этой проклятой норе! Если вы читаете это послание, значит, мы навсегда остались здесь — в холодном узком тоннеле. Я капитан Андрей Ткач — командир роты из десантно-штурмовой бригады. Со мной командир отделения — сержант Дёмин и рядовой Синица. Дёмин ранен в ногу и совсем ослаб. Здесь холодно.

Мы случайно наткнулись на вход в тоннель во время боя с крупной бандой чеченских боевиков 17 февраля 2005 года. Успели заскочить внутрь, спасаясь от надвигавшейся по склону лавины. На склоне вместе с нами был старший сержант Волков, но спастись не успел — нас накрыло снегом. Нас капитально накрыло толстым слоем снега. И поэтому здесь очень холодно.

В дальнем конце тоннеля установлена стальная дверь. Нам не удалось сорвать ее запоры взрывом четырех гранат, и что находится за ней, так и остается для нас тайной.

Мы перепробовали все способы, чтобы выйти через люк. Мы использовали оставшиеся автоматные патроны для стрельбы по его крышке и петлям. Бесполезно. У нас было четыре гранаты. Я знаю, что любые взрывы в закупоренном пространстве смертельно опасны для находящихся внутри людей. Но мы все же решили рискнуть и взорвать одну возле люка. Толку нет — крышка подпрыгнула, впустив немного снега, и заново легла на место. Мы же еле оклемались от ударной волны и скачка давления. Так что взрывать остальные не будем — это самоубийство. Все бесполезно. Выбраться отсюда невозможно… Здесь ужасно холодно. Связи с нашими нет — аккумулятор в рации садится. В единственный фонарь сегодня установил последний комплект батареек. Скоро неделя, как мы торчим в этой дыре, и надежды на спасение с каждым часом убывают. Еду из сухих пайков экономим — ее хватит дня на два-три. С водой хуже — ее просто нет. С люка немного капает. Наверное, от талого снега. За сутки набирается треть кружки. Постоянно хочется пить.