Юрий Комарницкий - Возвращение на Подолье

— Если он не загасится [29] Замолкнет , я на твоих глазах сделаю из него пидара.

Она всегда держала линию любовников. Таковой была эта женщина. После слов сына зеленые зрачки сузились, раздался истерический крик:

— Отпусти его, сволочь! Опять приехал мне жизнь портить! У-би-рай-ся!

Василий часто задавал себе вопрос, откуда у нее столько затаенной ненависти по отношению к нему. Иногда ему казалось, не будь у него давно ушедших дедушек и бабушек, участь его была бы предрешена. Еще он знал: в природе много загадок. Разве кто в силах до конца объяснить, почему кошка съедает или бросает своих котят?

Благодаря его красавице матери и отцу, мастеру спорта международного класса, природа и ему подарила яркую внешность и крепкое здоровье. Но, благодаря матери, он, сколько себя помнит, в этом мире чувствует себя лишним. Систематически в этой комнате, наполненной испарениями алкоголя и запахом никотина, его детские нервы приводили в трепет слова, доносящиеся с полутораспальной кровати:

— А куда я его дену? Чего ты боишься, он давно спит!

Да, он безумно боялся. Он понимал, что эти слова относятся к нему и слепо верил, что при желании его можно обязательно куда-то деть. На этой же раскладушке, которая торчит вон там из-за двери, он сжимался в комочек и замирал. Большинство ее любовников оказывались благороднее ее. На следующий день они искали у него прощения. Он это угадывал шестым чувством, которое у мужчин называется молчаливой мужской солидарностью.

Время сделало свое и он вырос. В былые годы, когда с некоторыми ее любовниками у него не клеилось, она остервенело хлестала сына по лицу и приговаривала: “Будешь знать, будешь знать!” До сих пор он не мог понять, что должен был знать. Но все же в итоге он сделал вывод из ее слов: “Будешь знать, как мешать побыстрее нам нырнуть в постель”.

“Ладно, сорок минут посидел дома, пора отчаливать. На что ты надеялся?.. Думал, она тебя накормит роскошным обедом, после ванной предложит чистое белье, а затем позволит нарушить ТАБУ?”

— Ну, мать, бывай! Оставляю вам с Сашком бутылку пива, выпейте за твое здоровье.

Она осоловело на него смотрит, ее лицо холодная маска. Он знает: она его не остановит. И еще он знает, что через пять минут после его ухода она скажет любовнику:

— Видишь, Сашок, вот так я всю жизнь мучаюсь.

Он вышел в холодную ночь с болью в сердце.

Там, в лагере, для каждого слово “мать” является символом свободы. Каждый уважающий себя заключенный перегрызет горло любому, кто скажет что-либо плохое о его матери. Что ж, так, видимо, и должно быть. Так должно быть и на свободе, и в лагере. Вот только жаль, что матери бывают разные.

Прислонив Сотникова спиной к киоску, Франц приводил его в чувство. Неожиданно чьи-то пальцы цепко впились ему в плечо. Крики “милиция!” были не случайны. Возле киоска стоял желтый мотоцикл. “Интересно, чем все это закончится?” — думал Франц, все еще не испытывая страха.

— Отпустите плечо… Я не собираюсь убегать!

— Спокойно, молодой человек. Я участковый этого района капитан Батырев. Вам придется проехать со мной дать показания.

— Какого черта?!. Какие показания? — все еще не давая отчета случившемуся, ершился Франц. — За то, что Сотников совершил, его, скотину, мало прибить!

— Вот вы все и расскажете… А его отвезут в “скорую” или вытрезвитель.

Они приехали в милицейский участок. Похожий на индейца, невозмутимо улыбающийся Батырев был вежлив, все тщательно записывал.

Об изнасиловании Сотниковым Наташи Франц не рассказал. Оскорблений и отнятых документов ему казалось достаточным, чтобы не допускать и мысли о какой-либо виновности.

После допроса Батырев его отпустил. Вся эта история была омерзительна. Хотелось побыстрее все забыть и окунуться в настоящую жизнь. Он ушел в общежитие.

Поздно вечером за ним приехали. В милицейском участке помимо участкового Батырева присутствовали незнакомые люди.

— А ловко вы умеете заметать следы, — хохотнул Батырев. — Прикинулись бедным студентом, а из-за вас фактически человек пострадал. Вот вы говорите, что Сотникова ногами не били…, били, мол, ваши подельники. Вот протокол их допроса… Драку затеяли вы. Вы его и пинали, от чего у него тяжкие телесные повреждения. Статья за аналогичные преступления предусматривает семь лет лишения свободы.

Франц изумился. Все оказалось проще пареной репы… Тагир и Фуат дали лживые показания… Интересно, какие показания дал Сотников?