Владимир Першанин - Диверсанты Судоплатова. Из Погранвойск в Спецназ

Но когда отряд ушел громить его прежних друзей и подчиненных, Трегуб отчетливо понял, что предательства ему не простят. Когда из него выкачают всю информацию, то смерти все равно не избежать. Зачем рисковать и держать под арестом пленника, который в любой день может сбежать и привести сюда карателей?

Если Кондратьев и Авдеев сумеют освободить заложников, те, конечно, расскажут, как вел себя начальник полиции. Принимал участие в допросах, избивал арестованных. А вдруг еще жив тот мальчишка-подпольщик, которому Трегуб разбил пальцы молотком?

Жестокости в нем хватало с избытком. На какое-то время полицай о ней забыл, словно окунулся в другую жизнь. Но все это обязательно выплывет, если в отряд приведут освобожденных заложников.

После того как пустили под откос один из эшелонов, арестовали паровозную бригаду и несколько ремонтников. Тогда хватали многих. Районная полиция не справлялась, и Шамрай приказал выбивать нужные сведения любыми способами.

Трегуб старательно исполнял приказ. Людей калечили, жгли паяльными лампами, вышибали зубы. Железнодорожники либо притворялись, либо и правда ничего не знали, но допрашивали их до тех пор, пока не забили насмерть парня-ремонтника.

Трегуб знал о готовящемся налете на гарнизон в Вязниках и даже чертил для Журавлева пути подхода. Не знал только день операции. Но определил это, когда строились и уходили группы, бряцало оружие, гремели колеса повозок. Теперь, когда лагерь более чем наполовину опустел, следовало действовать быстро.

Трегуб с трудом выломал из треснувшей доски толстую острую щепку. Не бог весть какое оружие, но ничего более подходящего найти не удалось. Охранял его пожилой сухощавый партизан, всегда молчаливый, смотревший на Трегуба с неприкрытой ненавистью.

Когда полицай попросил воды, он приказал отойти ему в дальний угол подвала и протиснул в узкую щель глиняный черепок. Попытка выйти по нужде не сработала.

– У тебя там ведро есть, – буркнул охранник.

– Его помыть надо… воняет.

– От тебя, урод, сильнее воняет. Сиди и не вякай.

И все же полицай выбрал нужный момент. Когда охранник снова приоткрыл дверь и просунул обед – две вареные картошки и кусок хлеба, Трегуб рывком втащил его в подвал. Бывший лейтенант был хорошо подготовлен еще в училище и знал, что другого шанса спастись у него не будет.

Сухощавый боец, пришедший в отряд недавно, был настороже. Трегуб едва не упустил его, но, поймав за шею, сдавил с такой силой, что сразу переломил позвонки. Обшарив безжизненное тело, выгреб махорку, спички, отстегнул подсумок и, подобрав винтовку, неторопливо зашагал прочь.

Его окликнул постовой:

– Куда направился? – и тут же, узнав бывшего полицая, крикнул: – Бросай винтарь!

– Сейчас… сейчас.

Трегуб пытался лихорадочно выиграть секунды, но боец-пограничник действовал быстрее. Пуля пробила полицаю живот и опрокинула на снег.

Постовой перевязал раненого, а хирург Наталья Малеева уже готовилась к срочной операции. Но рана была смертельная. Бывший лейтенант это понимал, но с усилием прошептал:

– Помогите… я пригожусь.

– Кому ты, гад, пригодишься! – с ненавистью проговорила пятнадцатилетняя санитарка Таня Шестакова. – Человека задушил и помощи просит.

Хирург тщетно пыталась остановить кровь, но Трегуб уже терял сознание.

– Сволочи… всех вас…

В последние секунды в нем снова прорвалась острая ненависть к людям, которые виноваты в его смерти. Он был одним из лучших курсантов в своем взводе, а когда началась война, даже не думал о том, чтобы дезертировать.

Лейтенант Трегуб верил тогда в победу, в товарища Сталина. Но он хотел жить, а не сгнить заживо в концлагере. Полицай захрипел и обмяк.

– Уберите тело, чего смотрите? – нервно закуривая, приказала лейтенант Малеева. – Готовьте операционную. Сегодня работы достаточно будет.

Железнодорожный мост через Десну у поселка Витемля для краткости чаще именовали Витемский мост. Его пытались уничтожить несколько раз.

Первый раз при отступлении наших войск. Саперы заминировали опоры и ждали команды, а по мосту день и ночь шли эшелоны. Немцы захватили его стремительным броском штурмовой группы переодетых в красноармейскую форму диверсантов. В начальный период войны эти методы в суматохе отступления приносили неплохие результаты.

В насыщенных железными дорогами Брянской, Курской, Орловской областях, находившихся недалеко от линии фронта, дороги и мосты играли важную роль в переброске немецких войск с одного участка на другой.