Владимир Першанин - Диверсанты Судоплатова. Из Погранвойск в Спецназ

– Кто как, – пожал плечами полицай по прозвищу Грач.

Наверное, кличка приклеилась из-за горбатого массивного носа, но Грач свое дело знал и понимал, что, кроме как обороняться, выхода у них нет.

– Энкавэдэшники нас в кольцо взяли, – сказал он. – От этих пощады не дождешься. Так что один путь остается.

И снова припал к прикладу винтовки. Саяпин разорвал засургученный пакет с инструкциями для подобного случая. Первым пунктом стояло указание сжечь секретные бумаги и уничтожить всех без исключения арестованных.

Он прочитал этот пункт вслух и выругался.

– Слышал, что надо делать?

Прибежал еще один полицай с перемотанной грязным бинтом ладонью и доложил, что пытались бежать двое мужиков из группы самообороны.

– И далеко они убежали? – кого-то тщательно выцеливая, спросил Грач.

– Пол-улицы одолели. По ним, сволочам, и наши, и НКВД ударили. Валяются в снегу.

– Что с арестованными делать будем?

Грач нажал на спуск и удовлетворенно отметил:

– Завалил гада. Уже третьего с утра прикончил.

– Прорываться отсюда надо, – раздраженно проговорил начальник полиции. – А ты, как придурок, мертвяков считаешь. Через полчаса нас всех прикончат.

– Куда прорываться? Обложили, как волков, и связи нет. Зато патронов в достатке. Там у тебя, Михаил, водка в сейфе. Доставай, не жмись. Все равно пропадет.

Пулеметная очередь сорвала с окна ставню, выбила строчку щербин в стене, лязгнула по сейфу. Грач подобрал с пола горячую, сплющенную после рикошета пулю.

– Доставай водку, пока не расколотили. Не переживай, Миша, скоро подмога придет.

Бывший интендант, доставая водку, вслушивался в треск выстрелов. Участок пока держится. Полицай с перемотанной ладонью вдруг дернулся и медленно осел на пол. Из раны над глазом текла кровь.

– Снайпер сработал. Наливай, что ли! За упокой души и победу великой Германии.

– Грач, ты дурак или притворяешься? – не выдержал Саяпин.

– Такой уродился. И не глупее тебя.

Полицаи продолжали отчаянно отбиваться, надеясь на подмогу, которая непременно подойдет. Но командование отряда «Застава», накопившее достаточно опыта за три месяца пребывания во вражеском тылу, действовало грамотно и быстро.

Были заминированы две подъездные дороги. Ближайший к волостному центру полицейский гарнизон, торопившийся на нескольких повозках на выручку, угодил на мины. Фугас, изготовленный Степаном Пичугиным, был рассчитан на бронетранспортер или грузовик.

Взрыв разнес повозку, раскидав по обочинам тела полицаев и разбитый пулемет. Даже бывалые командиры теряются, влетая на мины. Здесь не угадаешь, откуда придет смерть. Вторая повозка резко затормозила.

Впереди дымилась глубокая воронка. Пять-шесть полицаев, находившихся в головной повозке, были убиты или искалечены. Начальник полицейского участка надеялся обмануть судьбу и ехал на второй повозке.

– Сворачивай! – крикнул он ездовому.

Взрыв настиг командирскую бричку на выезде из кювета. Вынесло оба задних колеса. Ошалевшая от грохота лошадь, напрягая силы, тянула прочь обломки брички и вцепившегося в сиденье старшего полицая.

– Прыгай! – кричали ему.

Рванул еще один взрыв, разнося остатки брички. Лошадь неслась налегке вперед. Начальник полицейского участка с перебитыми ногами звал на помощь. Его кое-как вытащили и, наложив шины, открыли запоздалый огонь.

Впрочем, стрелять было не в кого: саперы Пичугина давно исчезли. Уцелевшие повозки сгрудились на обочине.

Помощь из райцентра также опаздывала из-за оборванной связи. Сумели связаться со своими остатки немецкого гарнизона, но успеют ли их выручить камрады? Бойцы особого отряда НКВД и партизаны наседали упорно, зная, что время работает против них.

Рыжий старшина-сапер Пичугин взорвал одну из стен, и бойцы ворвались в подвальную тюрьму. Начальник полиции Саяпин, Грач и двое надзирателей, распахнув крайнюю камеру, расстреливали заключенных.

– Не успеем! – воскликнул Грач. – Надо гранатами добивать.

Это были последние слова, которые он успел произнести. Мальцев и Пичугин открыли огонь из автоматов. Грач свалился, зажимая простреленную грудь. Полицай-надзиратель попятился, затем запоздало выхватил из чехла гранату.

Один из заключенных, раненный в шею, повис на полицае и опрокинул его на пол.

– Убью, паскуда… сволочь фашистская.

Прежде чем кто-то успел вмешаться, заключенный вцепился ему в горло наполовину выбитыми зубами. Его пытались оторвать, но обросший бородой мужик лет сорока повис на полицае намертво.