Андрей Таманцев - Леденящая жажда

— Романович?

— Да нет, это бы я вспомнила.

— Родионович. Точно, — сказала Старушка-веселушка, обладающая, по-видимому, не только самым хорошим зрением, но и самой хорошей памятью.

«В яблочко! Ну и имечко Кукушкин себе подобрал! Иволгин Николай Родионович. Здравствуйте, Федор Михайлович…»

— А зачем это он вам понадобился? — игриво поинтересовалась Кокетка.

— Для очень важного дела.

— Интересно, что за дело может быть у Иволги?

— Знаете такую передачу «Жди меня»?

— Ну знаем. Как не знать-то.

— Мы делаем программу про него. Ищет его один человек.

У бабулек после этой фразы лица перекосились, вытянулись как одно — то ли от удивления, то ли от зависти. Заговорили все разом и сказали даже больше, чем нужно. Через пять минут после разговора с ними Жора уже знал практически все из настоящей жизни Кукушкина-Иволгина — не только где живет, но и во сколько приходит домой, что из продуктов покупает, какое белье на балконе сушит.

Поток информации казался неистощимым. Но вот из окна долетели позывные очередного сериала, и бабушек со скамейки будто ветром сдуло. Проблемы героев мыльных опер были для них гораздо понятнее и интереснее, чем проблемы соседа по лестничной площадке.

Деревянная обшарпанная дверь. Безголосый звонок.

«Кажется, будто пахнет здесь мышами и убийством, — промелькнула странная мысль. Жора вообще очень любил сочетать несочетаемое. — Вот только интересно, предстоящим или уже совершенным убийством. И при чем тут мыши? Может, здесь пахнет «невинно убиенными» мышами?»

Он деловито постучал.

Через какое-то время послышалось старческое шарканье тапками. Но дверь не открылась. Жора постоял ещё несколько минут, лотом постучал настойчивей. Ноль реакции. Тапки за дверью притихли. Человек, на ноги которого они были надеты, затаился, как заяц под кустом. Жора постучал угрожающе. Тапки снова зашуршали. Подействовало!

— Кто там? — Голос за дверью был какой-то сиплый и почти безжизненный.

— Николай Родионович?

— Да. Что вам нужно?

— Откройте, пожалуйста. Мне необходимо поговорить с вами.

— О чем?

— Понимаете, я с телевидения…

— Мне не о чем с вами говорить.

— Подождите, не уходите… Вас ищет один человек. Одна ваша старая знакомая…

Дверь со скрипом приоткрылась. На Пороге стоял тот самый Кукушкин. Сравнивая его с фотографией тридцатилетней давности, Жора сделал вывод, что годы его не пощадили. Редкие седые волосы по непонятной причине торчали в разные стороны, как будто только что получили изрядный электрический заряд. Бледное, исчерченное морщинами лицо пугливо скрывалось за, кажется, все теми же очками с толстыми стеклами, что и тридцать лет тому назад.

И глаза… глаза с тем же неуловимым безумием. Однако полностью дверь так и не открылась, ее сдерживала железная цепочка. Жора понял, что шансов попасть внутрь у него все так же немного. Кукушкин-Иволгин с подозрением смотрел в щель дверного проема, как выглядывает устрица из своей раковины.

— Кто меня ищет?

— Я же сказал, одна ваша старая знакомая.

— Как ее зовут?

— Софья Михаиловна.

Старик окаменел. Глаза за толстыми стеклами стали неестественно большими.

— Нет… не знаю такой. Не знаю, не знаю… — выдавил он.

— А вы попытайтесь вспомнить. Это было около тридцати лет назад…

— Нет, не помню… И при чем тут ваше телевидение?

— Мы снимаем новый выпуск программы «Жди меня». Вы, наверное, смотрели ее? Это очень известная программа.

— И что дальше? Я не понимаю, при чем тут моя скромная персона.

— Понимаете, в этой передаче находят друг друга люди, которые долгое время не виделись. И…

— Нет. Нет. Нет. Нет, — вдруг забормотал он, — мне это неинтересно…

Он попытался закрыть дверь. Жора успел вставить в дверной проем носок ботинка.

— Прекратите хулиганить! — возмущенно закричал Кукушкин.

— Но разве можно так поступать с женщинами. Она вас ждала, искала, надеялась…

Жора с радостью заметил, что губы Николая Родионовича начали трястись, глаза заблестели от навернувшихся слез.,

— Вы врете… Она умерла. Я знаю.

— Нет, она жива. И она вас ищет.

— Я вам не верю!

— Почему?

— Где она была все эти годы?

Жора понял, что такой сентиментальный момент упускать нельзя. Куй железо, пока горячо, бери быка за рога!

— Николай Родионович, простите, но мне кажется, что это разговор не совсем для лестничной площадки. Может…

— М-да, хорошо, проходите… нет, постойте. Покажите ваше, как это… как его, ну это, удостоверение журналистское, да.