Александр Тамоников - Выжженный плацдарм

Инструктаж длился не более пяти минут. Нестеренко излагал свои задумки лаконично, доступным русским языком. Попытка не пытка, хотя ясно, что украинцы не дадут атаковать в лоб. Разбиться на группы, выполнять задание. Остерегаться света прожекторов и сюрпризов на поле, где любое неверное движение может заставить сработать гранату или мину. Людям прапорщика Белоконя отойти в лес и приготовить к бою все, что имеется в наличии. Подавлять огневые точки, как только выяснится, где они находятся.

Группы действовали одновременно. Часть роты ушла в чащу, собирала станковые гранатометы, выискивала удобные позиции.

Шесть человек ползли на восток вдоль кромки леса. Люди замирали, когда прожектор поворачивался к ним, превращались в бугорки и косогоры. Как только возвращался мрак, они двигались дальше. Иногда ополченцы вставали и перемещались перебежками. Не елозить же на пузе всю ночь!

Метрах в пятистах от блокпоста они форсировали проезжую часть. В этом месте дорогу украшали воронки, вывернутые пласты асфальта. Поэтому проблема скрытности решалась просто.

Дальше группа разделилась. Трое поползли перпендикулярно дороге, к лесополосе, расположенной на северной стороне. Остальные стали подбираться к танкам. Спецназовцы двигались аккуратно, ощупывая землю, проверяя каждый бугорок. Они дважды чуть не нарывались на растяжки, передавали по цепочке сигнал тревоги, меняли направление.

Первая группа к этому времени уже переправилась в дальнюю лесополосу и двинулась на запад. В ее состав входили автоматчик, гранатометчик с РПГ-7 и пулеметчик с РПК. Бойцы занимали позиции за деревьями, между блокпостом и танковой шеренгой. Они застыли, слились с природой.

Задача второй группы была куда более сложной. Она подбиралась к первому танку, который находился ближе всех к дороге. Спецназовцам тоже приходилось ползти по-пластунски, потому как экипажи не спали. По полю никто не бродил, но из стальной махины доносились голоса. До соседнего танка было метров шестьдесят. Там тоже было безлюдно, но крышка люка на башне открыта.

С бдительностью в этом войске стоило бы еще поработать. Очевидно, меньше всего украинские силовики полагали, что террористы возникнут у них в тылу. Рассчитывать на долгое везение было опасно.

Луч прожектора озарил неподвижную корму танка, глиняные бугры и кочки, совершенно непригодные для земледелия, и пополз дальше. Поднялись три тени. Друзья-шахтеры Куделин, Пивень и Кошакевич подбежали к танку.

Двое присели за гусеницами, Кошакевич взобрался на броню, постучал в закрытый люк.

– Эй, экипаж, вылезай! Приказ капитана Шелеха. Всем строиться! – Он старался не орать на все поле, говорил так, чтобы его услышали только танкисты.

Бойцы подрагивали от нетерпения. Им жутко хотелось, чтобы везение продолжалось. С блокпоста их не услышат, а в темноте и не увидят. Эту ночь довольно трудно назвать лунной. Но когда прожектор пройдет по кругу и озарит танк, застывший в приямке…

Кошакевич спрыгнул на землю. В танке стало тихо. Потом там кто-то ругнулся. Завозились люди, стали по одному выбираться наружу. Спрыгнул первый мужик в шлеме, за ним второй.

Перед ними в мутной хмари покачивался расплывчатый силуэт. Что-то в нем было не так. Неправильный какой-то.

Горло первого из них обвила рука Пивня, подкравшегося сзади. Он захрипел, задергался, когда ополченец перекрыл ему доступ к кислороду. Второй получил ножом в живот, выпучил глаза. Кошакевич перехватил его, чтобы не шумел по ходу падения.

Третий вылез из люка с небольшим опозданием, насторожился, обнаружив, что в темноте что-то происходит. Но Куделин предвидел такую ситуацию. Он вскарабкался на танк с обратной стороны, и едва укроп собрался закричать, вонзил нож ему под левую лопатку. Тот задрожал, вцепился руками в ребристую грань люка. Куделин настойчиво тянул его на себя, вытащил из люка.

Безжизненное тело повалилось с брони на землю. Следом спрыгнул ополченец. Он схватил труп за ноги и поволок с глаз долой, чтобы не засекли.

На другой стороне тоже все подходило к концу. Безжизненное тело валялось в рытвине, Кошакевич вытирал о его ногу испачканный нож. А вот Пивень еще возился. Его «спарринг-партнер» сучил ногами, царапался. Ополченец что-то тихо бормотал.

– Я не понял, Ванька, – прошипел Кошакевич. – Ты проверяешь, в какую сторону у него голова откручивается?

Пивень ударил противника ребром ладони, перебил шейные позвонки, перевел дыхание и проговорил: