Александр Тамоников - Палач из Галиции

Он тоже опустился на колени, сунул руку под мертвое тело, осторожно вынул лимонку, прижимая к ребристому корпусу рычаг взрывателя. Офицеры с ужасом смотрели друг на друга. Автоматчики залегли. Всем была ведома немалая убойная сила оборонительной гранаты «Ф-1».

В принципе Лева поступил логично. Он вышел на опушку, сжимая рычаг побелевшими пальцами, швырнул гранату в каплицу и повалился за ближайший куст.

Граната влетела в проем. Взрыв удался на славу, разворотил и обрушил две стены. Остальные остались стоять, но, видимо, лишь до ближайшего сильного ветра. Накренилась и рухнула крыша. Да и бес с ней.

Автоматчики прочесали окрестности. Бандиты ушли. Кто это был? Как гады проведали, что у часовни осталась засада? Кабы не знали, явился бы только связник, чтобы забрать послание для Золотницкого.

Капитан сидел на поваленном дереве, раздавленный, опустошенный, не чувствовал запаха цветов, не замечал живописной речушки, на стремнине которой играла крупная рыба.

Подошел Березин, сел рядом, уставился на него как-то странно.

– Что? – не выдержал Алексей, кулаки которого сжимались от злости. – Да, я один знал, где именно находится эта гребаная часовня, у которой сидит засада! Будешь меня подозревать?

– Да уймись ты, – огрызнулся Лева. – Я похож на человека, не умеющего соображать и не разбирающегося в людях? Приятель, сейчас не тридцать седьмой, когда основаниями для предъявления обвинений не очень заморачивались. У нас тот случай, когда нужен конкретный враг, а на роль засланца ты не тянешь. Не думаю, что бандитов навели. Работала небольшая группа, возможно, разведка. Попутно им было приказано забрать послание. Действовали умно, а наши чем-то выдали себя. Жалко Клима, но он сам виноват и людей своих подставил. Пора забыть про эту точку, Алексей. Бандиты сюда не придут, найдут другое место для обмена посланиями. В утешение могу сказать, что какое-то время у Бабулы и Золотницкого не будет связи. Если есть резервный тайник – другое дело. А если нет – им придется контактировать напрямую, а это в один день не произойдет.

– Ладно, хоть что-то. – Алексей поднялся. – Сделаем Бабулу, тогда и будем лить слезы. Тела заберем. Придется нам тоже поработать носильщиками, Лева.

Районный отдел внутренних дел фактически перестал существовать. Шестеро уцелевших сотрудников были переведены под начало ГБ, чему Лева Березин и не думал противиться. Ликвидировать целый отдел и за счет него укрупнить другой – нормальная ведомственная чехарда.

Начальство, сидевшее во Львове, обещало в ближайшие дни прислать новые кадры, а заодно руководителя. Но все понимали, что это случится не скоро. Кадровый голод в разгаре.

Тела были отправлены в морг, здание опечатано. Функционировал только подвал. Теперь его охраняли бойцы гарнизона. В комендатуре чувствовалось напряжение.

Патрули ходили по трое. Они неплохо постарались, весь день хватали на улице мужчин, которые им чем-то не нравились, и доставляли в комендатуру. Там с ними особо не церемонились, хорошо хоть что не расстреливали без суда и следствия. Необорудованный подвал был забит возмущенными людьми.

До вечера Алексей разбирался с этой публикой, ясно понимая, что тянет пустышку. Местные мужики. Возможно, добрая половина из них и сочувствовала бандитам, но что с того? Преступлений они не совершали, документы в порядке.

Если подходить с такими мерками, то надо всю Западную Украину сжигать и в асфальт закатывать. Репрессии не помогут, лишь ненадолго притушат пожар.

Алексей был убежден в том, что единственный способ смирить население с Советской властью – дать людям понять, что она не монстр, убедить, что и при большевиках возможна нормальная жизнь. Но сегодня он это доказывать не собирался. Желчь стояла в горле, его трясло от злости. Погибли люди, убит хороший мужик Ткачук. Кто будет следующим?

Перед ним проходили угрюмые дядьки. Одни тряслись от страха, другие смотрели на него с презрением. Но последних было немного. Именно таковых после проверки личности он приказывал изолировать от других, а потом направить под конвоем в милицейские подвалы. Пусть посидят денек-другой. А потом можно выпустить. Государство не намерено кормить этих дармоедов!

Березин ушел в отделение, разбираться с таким вот пополнением и ставить ему задачу.

Алексей сидел в кабинете, пока не стемнело. Согрел чайник, грыз какое-то странное кукурузное печенье, купленное в магазине. Идти в столовую ему не хотелось. Мысль о еде, приготовленной там, вызывала жгучий протест всего организма.