Holly Hope Karter - По доброй воле

Дорогой друг!

Ты стоишь на пороге истории жизни одного, надеюсь, уже хорошо знакомого тебе вольника.

Ну, что же ты застыл? Проходи, не стесняйся. Занимай место поудобнее. Я расскажу тебе про Дэниела Стоуна и его путь в рядах Гильдии фрилансеров.

На страницах книги тебя встретят уже знакомые и новые герои. «По доброй воле» – приквел цикла «Ещё один…». Если ты не знаком с книгами из этого цикла, рекомендую начать чтение с первой части – «Ещё один вдох» – и пройти вместе с моими героями полный тревожных приключений и опасностей путь до того места, откуда я начну свой рассказ.

Приятного погружения в мир мужчин с черными браслетами.

Добро пожаловать в Гильдию.

С любовью и уважением,

твой Автор.

ЗА ПАРУ ЛЕТ ДО ВСТРЕЧИ НА ПЛЯЖЕ

Я вел машину, вглядываясь в дорогу и быстро моргая.

О, нет! С глазами моими все было в порядке. Просто слезы размывали картинку.

Черная дорога сливалась с тенями высоких деревьев на обочинах в одно неясное пятно. Лишь луч желтого света фар вел меня сквозь погрязший в пучине беспроглядной тьмы мир.

Я вдыхал сквозь стиснутые зубы. Холодный воздух обжигал десны. Губы кривились в оскале, и мне вдруг показалось, что они так и застынут в этой уродливой гримасе. Тихое рычание рвало тишину, как бешеный зверь. Впору быть выть и орать, но я упорно душил крики, не позволяя себе слабость.

И только спрашивал себя:

«Какого черта, Стоун? Как так вышло? Как ты пришел к этому?!».

Эта мысль не давала мне покоя с того самого момента, как я покинул чужой дом, словно вор, под покровом темноты. С того самого момента, как я покинул Хоуп, снова став призраком.

Вопрос бился в черепной коробке, но ответить на него не смог бы никто. Ни окружающие меня вековые стволы деревьев, ни я сам, ни труп на заднем сиденье автомобиля.

Труп моего бойца. Моего воспитанника. Моего друга. Моего Сына.

Джаспер…

Я зажмурился на мгновение и опасно дернул руль влево, заставляя автомобиль выехать на встречную полосу, когда перед взглядом встали его глаза. Изумление, мелькнувшее в них за долю секунды до того, как он умер на моих руках. От моих рук.

Он понял, что именно я сделал. Успел сообразить, прежде чем связь между его телом и мозгом оборвалась.

– Дьявол!

Я выровнял автомобиль и хлопнул по рулю ладонью. А потом еще раз. И все же закричал, смаргивая злые слезы.

Джаспер успел понять, что я убил его. Я. Тот, кому он вверил свою жизнь.

Боль стала невыносимой. Диафрагму жгло так сильно, что хотелось стащить с себя одежду и рухнуть в сугроб, чтобы хоть немного остудиться. Хотелось взять кусачки и избавиться от цепей, сковавших грудь и мешающих сделать очередной вдох.

Когда невралгия пробила ребра, я вскрикнул от неожиданности и острой, оглушающей боли, и повел машину вправо. И вдавил педаль тормоза в пол, когда гравий на обочине зашуршал под колесами.

Когда угнанный мной Ниссан замер, я несколько секунд смотрел на мелкие серые камни, выхваченные из темноты светом фар, на почти черную полосу асфальта, ведущую, кажется, в гребаный ад… и завопил.

Пальцы, сжимающие руль, побелели. Я изо всех сил ударил кулаком по обшитой кожей панели. И еще раз. И еще.

Я вопил, не в силах справиться с грохотом сердца в груди, с гулом крови в ушах, с треском огня, пожирающего остатки моей души.

Едкая боль пронзила костяшку. Очередной удар содрал кусок кожи, и это немного отрезвило меня.

«Руки тебе еще пригодятся, пригодятся!».

Я бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида на тело на заднем сиденье… и рухнул на руль, заходясь в горьких рыданиях. Прижимаясь покрытым бисеринками пота лбом к кожаной оплетке, я пытался принять один чертов факт:

«Ты остался один. Совсем один, Стоун, ты остался ОДИН во всем мире. Ты всех потерял. Ты все потерял».

***

По-ночному прохладный воздух приятно остужал разгоряченное лицо. Свежесть леса пьянила похлеще любого алкоголя. Идти было тяжело, хотя под ногами практически не было корней или ям, а на усыпанной хвоей почве выживали лишь редкие чахлые сорняки.

Над моей головой шумели кронами вековые стволы. Ветер сбрасывал с их веток сухие иголки, и они падали на мои плечи. И каждая иголка, казалось, пыталась вбить согнувшееся под тяжестью двойной ноши тело.

На плечи давил труп Сына. На душу – вина.

Конечно, дело было не в легких иголках. Но почему-то мне казалось, что вселенная, наблюдающая за мной с недобрым прищуром и издевательской ухмылкой, бьет меня, пытаясь заставить упасть. Бросить все. Сдаться.