Андрей Воронин - Спецназовец. Власть закона

— Успеешь позабавиться, — прохрипел в ответ командир звена, откликавшийся на позывной «Чердак». — Дай еще одну предупредительную. Как понял меня? Прием.

— Понял тебя, Чердак, даю предупредительную.

Новая очередь легла в опасной близости от машины, заставив Юрия инстинктивно крутануть руль в противоположную сторону. Кабину заволокло густой пылью, по железному борту с лязгом забарабанил разбрасываемый крупнокалиберными пулями щебень, левая пара колес запрыгала по крупным острым камням обочины. Передний бампер с лязгом и скрежетом чиркнул по большому обломку скалы, машина опасно накренилась на крутом склоне, и Юрий почти вслепую вернул ее на дорогу.

— Чердак, я цель! — неожиданно заговорил за спиной у Якушева Ти-Рекс. — Как слышишь меня, Чердак? Повторяю: я, мать вашу, твоя цель! Предупреждаю: еще один выстрел — и я вас обоих мехом внутрь выверну!

— Наши, что ли? — удивленно прохрипела рация голосом того пилота, которому не терпелось открыть огонь на поражение.

— Ну и что? — выдал вполне предсказуемый ответ хладнокровный Чердак. — Мало ли в Бразилии педров? «Духи» на Кавказе тоже по-русски чешут, так что мне, целоваться с ними из-за этого? Джип, я вертушка, — подпустив в голос командного металла, заговорил он, явно обращаясь к беглецам. — Приказываю остановиться, в случае неповиновения открываем прицельный огонь! Как поняли меня? Прием.

— Я-то все понял, — перекрывая адский шум, проорал в микрофон Быков, — а вот ты, я вижу, ни хрена не понимаешь. Отвали, по-русски тебе сказано, а то намну бока, как тогда в Урус-Мартане!

Рев двигателя и железный клекот винтов усилились до почти нестерпимого предела. Даша вцепилась руками в поля норовящей улететь панамы, попутно зажав ладонями уши; дышать стало невозможно — воздух теперь процентов на девяносто состоял из пыли, — а уж разговаривать и подавно. Один из вертолетов прошел над машиной так низко, что Юрию захотелось пригнуться: казалось, одно из колес шасси вот-вот заденет макушку. Быков похлопал его по плечу и сделал красноречивый жест, предлагая остановиться. Совет был излишним: вертолет уже завис в метре над землей прямо по курсу, винты продолжали гнать навстречу джипу целые тонны красной пыли, и продолжать движение не было никакой возможности, даже если не принимать во внимание маячившие в самом сердце пыльной бури многочисленные, начиненные верной смертью широкие дула.

Юрий выжал сцепление, поставил рычаг коробки передач в нейтральное положение, надавил на тормоз и, освободив, таким образом, руки, сразу прикрыл рот и нос панамой. У него имелись кое-какие догадки по поводу причин странного поведения Романа Даниловича, но он суеверно гнал их прочь, боясь поверить в такую нежданную удачу.

Вертолет поднялся в воздух и завис на месте, слегка покачиваясь. От поднятого винтами сильного ветра по воде побежала мелкая рябь. Вода была мутная, изжелта-зеленая и с виду казалась глубокой, хотя на середине реки глубина едва ли достигала полутора метров. Ближе к ней растительность по берегам меняла окраску, становясь из золотисто-рыжей сочно-зеленой, и лишь дорога оставалась прежней — неровной полоской красной глины с намертво вбитыми в нее россыпями серовато-желтых камней.

Там, где она ныряла в реку, чтобы вынырнуть на противоположном берегу, стоял, по самый радиатор погрузившись в воду, открытый джип пятнистой военной окраски. С небольшой высоты, на которой зависла вертушка, было видно, как плещется, вымывая из-под педалей пыль и мелкий мусор, затекшая в кабину вода и весело поблескивают на солнце россыпи стреляных гильз на протертом ногами до голого железа днище кузова. Длинная, как удилище, антенна рации гнулась и раскачивалась на ветру, одетый в дырчатый жестяной кожух ствол пулемета был свернут на сторону и бессмысленно таращился в реку, будто высматривая в мутной воде подходящую добычу — гиппопотама или, на худой конец, крокодила покрупнее.

Вторая вертушка, в течение последнего получаса патрулировавшая окрестности, вернулась и повисла недалеко от первой, так же, как и она, развернувшись носом в сторону остановившейся у брода машины. В наушниках прозвучала команда, две руки практически синхронно одинаковым движением откинули защитные колпачки и перебросили тумблеры, два пальца легли на гашетки, и два боевых вертолета обрушили на беззащитный джип сокрушительный шквал огня. Вода вокруг машины вскипела, проросла сотнями высоких мутно-желтых фонтанов, во все стороны, беспорядочно кувыркаясь, полетели клочья обивки, обломки пластика и жести. По рябой сморщенной поверхности воды поплыли бесформенные радужные пятна пролитого масла и бензина; сорванный крупнокалиберными пулями капот неуклюже подпрыгнул, несколько раз дернулся, уже на лету получив с десяток новых пробоин, и с брызгами шлепнулся в реку. Следом с тяжелым всплеском упал изуродованный прямыми попаданиями, сбитый с турели пулемет; пуля снесла боковое зеркало, сбросив висевшую на нем широкополую панаму. Простреленная шляпа, наполовину погрузившись, проплыла вдоль борта машины, куда ее прибивал ветер от винтов, нырнула, всплыла метром ниже по течению, задержалась ненадолго, зацепившись за корягу, снова освободилась, но, не проплыв и двух метров, попала в маленький водоворот, который вынес ее к берегу. Там панама остановилась, застряв в траве немым свидетельством постигшей ее владельца печальной участи.