Андрей Воронин - Спецназовец. Власть закона

— Карбюратор надо снимать, — сообщил Роман Данилович, оказавшийся в незавидном положении зеваки, стоящего рядом и от нечего делать подающего советы.

— Правда? — язвительно изумился Якушев и в очередной раз сплюнул слюну с привкусом бензина, которого нахлебался в ходе эксперимента с топливной трубкой.

Данилыч молча удалился: мужик он был сообразительный и отлично понял, что означают прозвучавшие в голосе Юрия ядовитые нотки. Окончательно оставшись не у дел, он принялся в меру своих сил и способностей развлекать супругу, затеяв разговор на тему политкорректности, очевидно показавшуюся ему отвлеченной.

— Выдумали беду на свою же голову, — разглагольствовал он под доносящиеся со стороны моторного отсека металлические позвякивания, сдавленные ругательства и шипение сквозь зубы. — Почему это я не имею права негра негром назвать? Что тут обидного? И как, спрашивается, мне его величать? Ладно, допустим, в Америке выкрутились — афроамериканцы, фу-ты ну-ты! А тут, в Африке, он кто?

— Афроафриканец, — высунув голову из-под капота, подсказал Юрий.

— Вот разве что… Чудит народ! Сами не знают, что бы еще такое придумать, чтоб самим себе жизнь усложнить. Как будто она без этого простая!

— Ты чего развоевался? — спросила Даша. — Ты же с ними все равно не разговариваешь, потому что по-французски ни бе, ни ме, ни кукареку. Вот тебя, к примеру, за границей спросят: ты кто? И что ты ответишь?

— Известно, что: русский.

— А почему не европеец? Вот и он никакой не негр, а эфиоп, или конголезец, или…

— Есть еще такая страна — Нигер, — снова встрял Якушев.

— Во-во, — поддакнул Роман Данилович. — А там кто живет — нигеры?

— Нигерийцы, — сказала Даша и, поняв наконец, что ее разыгрывают, повторила: — Дураки.

Юрию удалось выкрутить приржавевшие намертво крепежные болты, ни одного не сломав. Ободренный этой маленькой удачей, он попытался снять карбюратор, но тот будто примерз. Юрий потянул сильнее, послышался тихий треск, и герметизирующая прокладка разделилась на две неравные части, одна из которых осталась на основании снятого карбюратора, а другая — на блоке цилиндров. Этого, в принципе, следовало ожидать, но поводом для радости данное мелкое происшествие служить, увы, не могло.

— Черт, — сказал Юрий.

— Что? — спросил немедленно очутившийся рядом Быков.

Якушев молча показал ему карбюратор с приставшими ошметками прокладки.

— Ну, это полбеды, — утешил его Роман Данилович. — Сейчас из колеса камеру достанем — все равно дырявая, — и вырежем твою прокладку. Надолго, конечно, не хватит, но сколько-то продержится…

Он потянулся к запаске, но Юрий его остановил.

— Погоди, Данилыч, — сказал он. — Что ты с этой прокладкой… Гляди.

Он протянул Роману Даниловичу снятую запчасть. Быков повертел карбюратор в руках, внимательно его разглядывая, зачем-то потрогал пальцем заслонку, размахнулся, словно намереваясь зашвырнуть навсегда остановившееся сердце двигателя подальше, а затем, передумав, с негромким стуком положил на жестяную крышку воздушного фильтра.

— Дело было не в бобине — раздолбай сидел в кабине, — пробормотал он.

Юрий промолчал. Оправдываться не имело смысла: Данилыч отлично разбирался в технике и знал, разумеется, что в приключившейся беде виноват не водитель, а почтенный возраст автомобиля. Всему рано или поздно приходит конец; это Роман Данилович тоже знал и, сказав то, что сказал, просто пожертвовал фактами ради художественной выразительности, как делали многие до него и, несомненно, многие будут делать после.

— Интересно, сколько отсюда до ближайшего магазина запчастей? — задумчиво произнес Быков.

— По-моему, угольные копи ближе, — ответил Юрий.

— Жалко, — сказал Ти-Рекс. — Хорошая была машина. Ей бы жить да жить!

— Зато отмучилась, — возразил Якушев.

— Это да…

— Вы уже закончили гражданскую панихиду? — заставив обоих вздрогнуть, прозвучал голос Даши. — Или еще поплачете?

Они обернулись. Даша стояла под палящим солнцем Африки, воинственно вздернув подбородок, и сердито сверкала из-под полей панамы темными стеклами очков. На плечах у нее был рюкзак, на поясе фляга, на груди — фотоаппарат, а в руке — последний банан из полученной в дар от местного населения грозди.

— Мальбрук в поход собрался, — сказал Быков.

Юрий кое-как вытер испачканные руки и направился к багажнику, чтобы взять рюкзак и мачете. Быков присоединился к нему, беззлобно ворча по поводу женщин, которые повсюду норовят захватить командные высоты и взять под каблук всех, сколько их есть в округе, мужчин. Под его воркотню Якушев продел руки в лямки, вскинул рюкзак на плечи и потянулся за мачете, попутно прикидывая, много ли у них шансов добраться живыми до хоть сколько-нибудь цивилизованных мест, как вдруг снова послышался голос Даши: