Андрей Воронин - Спецназовец. Власть закона

Убрав телефон, он передвинул рычаг автоматической коробки передач и плавно дал газ. В тот момент, когда машина тронулась, он вспомнил, что выпил полную стопку водки.

— Нехорошо, ай-ай, — коверкая слова, с улыбкой сказал Пьер Мари М’бутунга. — Гаишник поймает — права отберет!

И громко рассмеялся собственной шутке. Он был один, в чужой стране, без денег и документов, на краденой машине и с кучей трупов за спиной. Анализируя перспективы, было просто невозможно не вспомнить бородатый анекдот об американском шпионе, внедренном в рыболовецкую артель на Чукотке и разоблаченном буквально в тот же день. «Как вы меня вычислили?» — изумился незадачливый резидент. «Первый раз в жизни вижу чернокожего чукчу», — ответил участковый, который произвел задержание. Попытка экс-президента Верхней Бурунды затеряться на бескрайних просторах российской глубинки грозила обернуться тем же — то есть грозила бы, будь он простым нелегальным мигрантом из Центральной Африки, угодившим на чужбине в крутой переплет.

Но эта страна была для него не совсем чужой, и, кроме всего прочего, Пьер Мари М’бутунга знал, к кому обратиться за советом и помощью.

В квартире было темно. Из-за чуть приоткрытой двери спальни доносилось ровное дыхание. Юрий включил настенное бра в прихожей; Быков на цыпочках, пряча за спиной прихваченную по дороге литровую бутыль водки, подкрался к двери, приоткрыл ее, заглянул внутрь, а затем, плотно прикрыв дверь, шепотом сообщил Юрию:

— Спит. Намаялась бедняга.

Юрий подумал, что Даша, видимо, сильно сдала, если скоротечная драка и поездка из Рязани в Москву на автомобиле могли довести ее до состояния, характеризующегося словечком «намаялась». Говорить этого вслух он не стал из опасения схлопотать по шее: в исполнении Ти-Рекса даже легкое дружеское похлопывание могло запросто сбить неподготовленного человека с ног.

Раздевшись, они прокрались на кухню. Юрий плотно закрыл дверь и включил подсветку рабочей поверхности, создав, таким образом, интимную, располагающую к задушевной беседе обстановку. Быков тем временем прочно обосновался за столом и, не мешкая, с треском свернул голову бутылке. За окном царила мокрая тьма ненастной осенней ночи, простроченная цепочками уличных фонарей и редкими цветными пятнышками освещенных окон.

— Ты, Юрок, все-таки подумай, — сказал Роман Данилович, наполняя рюмки. — Одна голова хорошо, а две лучше. То же самое и со стволами.

Юрий вздохнул, коря себя за несдержанность, с которой обмолвился, что его отпуск — не совсем отпуск.

Генералу Алексееву он позвонил еще по дороге в гараж, пользуясь тем, что находится в машине один и Быков не может его слышать. После того как Юрий буквально в двух словах изложил суть дела, по которому побеспокоил высокое начальство в столь поздний час, его превосходительство неожиданно пожелал узнать подробности. Юрий их изложил, после чего Ростислав Гаврилович снова его удивил, продемонстрировав, что тоже умеет ржать, как стоялый жеребец. «А ты взрослеешь, сынок, — сказал он, так же неожиданно прервав смех. — Помаленьку учишься пользоваться ситуацией, а?»

Юрий высказался в том смысле, что без крайней необходимости ни за что не стал бы этого делать. Чувствовал он себя при этом до крайности смущенным и, как ни странно, обиженным, будто, высказав вслух то, что он сам, пусть и с некоторым опозданием, сообразил еще дома, Ростислав Гаврилович возвел на него напраслину. «Не беспокойся, — пресек его неуклюжие попытки оправдаться генерал, — я все утрясу в лучшем виде. Ты все правильно сделал, принял верное решение. Пусть сидят у тебя дома и ждут. Я позвоню, когда решу вопрос, а ты их предупреди… Погоди, — неожиданно перебил он себя, — Быков — это твой знаменитый Ти-Рекс, что ли? Да, верно говорят, что муж и жена — одна сатана… Ты все-таки подумай насчет группы. Там, куда ты едешь, никто ни от чего не гарантирован, в том числе и от случайной пули. Смотри, как бы твоя самонадеянность не пошла во вред делу. Подумай, сынок. По-моему, твой Быков — неплохой вариант, как ты полагаешь?»

Это, конечно, был вариант, и не просто неплохой, а прямо-таки великолепный — пожалуй, лучший из всех, какие могли прийти Якушеву на ум. Но, по мнению Юрия, Данилыч повоевал уже более чем достаточно, чтобы заслужить право на то, что другие имеют, не ударив для этого палец о палец, — покой, безопасность, относительный комфорт и тихое семейное счастье. Пока не стало поздно, ему нужно обзаводиться наследниками, а не новыми дырками в шкуре и воспоминаниями, которыми ни с кем не поделишься и которых у него и без того вагон и маленькая тележка. Да и что он, Юрий, скажет Дашке, если, упаси бог, вернется из этой чертовой Бурунды один? Что Данилыч таким манером сполна расплатился с ним за оказанную мелкую услугу?