Андрей Воронин - Спецназовец. Власть закона

Брезентовый полог откинулся, и из палатки, слегка покачиваясь, вышел африканец в камуфляжной униформе и лихо сдвинутом на затылок берете с пестрой кокардой. Автомат висел у него на плече дулом вниз, как охотничья двустволка. Что-то напевая под нос, караульный утвердился на широко расставленных ногах, запрокинул голову и замер в характерной позе человека, справляющего малую нужду. Догадку о роде его занятия немедленно подтвердил негромкий, глуховатый плеск льющейся в мягкую дорожную пыль жидкости.

Из придорожной травы беззвучно поднялась темная человеческая фигура. Блики лунного света заиграли на угольно-черной, жирно лоснящейся коже лица, сверкнули белки глаз, и тусклым, потаенным блеском на мгновение засветилось вороненое лезвие ножа. Из палатки послышался громкий оклик; не прерывая своего важного дела, караульный повернул голову и отозвался, произнеся на гортанном местном наречии какую-то фразу, встреченную оставшимися в палатке очередным взрывом веселья. Темная фигура за его спиной присела и замерла, но из палатки никто не вышел. Что-то ворча, караульный закончил свои дела, застегнулся, повернулся лицом к палатке и тихо умер, напоровшись на нож, который почти беззвучно вонзился в его гортань. Темный призрак подхватил падающее тело, привычно придержал соскользнувший с плеча автомат и, пятясь, утащил бороздящий пятками землю труп в темноту за палаткой.

Через несколько мгновений он вернулся, чтобы довершить начатое. Караул на въезде в поселок легче и проще было бы обойти, но эта троица могла создать массу проблем для грузовика, который вскоре должен был здесь проехать. Вся эта затея и так была чересчур рискованной, и Роман Данилович не хотел лишний раз пытать судьбу, заставляя жену прорываться сквозь огневой заслон.

Держа наготове нож, он откинул полог и шагнул в палатку. Внутреннее пространство брезентового шатра освещалось подвешенной к центральному столбу керосиновой лампой. В центре стоял заваленный оружием, грязной посудой и объедками стол, за которым сидели на складных стульях два человека. Третий стул пустовал — тот, кто недавно с него поднялся, сейчас лежал в темноте за палаткой, и его кровь, вытекая из перерезанной глотки, впитывалась в сухую горячую землю.

Как и предполагалось, вынужденные бодрствовать в этот поздний час «бурундуки» коротали время за выпивкой. Судя по стоявшему в палатке кислому духу брожения, употребляли они какую-то местную разновидность браги. В данный момент один из них в очередной раз наполнял стаканы, держа на весу большую круглую флягу в тисненом кожаном чехле, явно отобранную в качестве военного трофея у кого-то, кто мог позволить себе не экономить на походном снаряжении. Другой ковырялся ложкой в содержимом вскрытой жестяной банки с изображением рогатой коровьей головы на этикетке. «Тушенка говяжья пряная», — было написано там же. Чтобы прочесть надпись, не нужно было обладать познаниями полиглота: написано было по-русски, что прямо указывало на происхождение продукта.

Участники застолья повернули головы на шорох откинутого полога, уверенные, что вернулся их товарищ, и на мгновение замерли, обнаружив вместо него стоящего у входа русоволосого гиганта с неожиданно черной, как вакса, и такой же, как вакса, лоснящейся физиономией. Забыв пожелать им приятного аппетита, Быков метнул нож, и едок, не донеся до рта ложку, вместе со стулом завалился на бок.

Оставшийся в живых караульный с испуганным криком швырнул в Романа Даниловича флягой. Вынимая из кожаной петли на поясе мачете, Ти-Рекс отбил флягу свободной рукой, и она отлетела в угол, щедро расплескивая на лету свое пахучее содержимое. Вскочив со складного стула, караульный потянулся за автоматом, который висел на вбитом в центральный опорный столб гвозде рядом с керосиновой лампой. Его пальцы успели коснуться обшарпанного, потемневшего деревянного приклада, но тут Быков метнул мачете. С глухим прерывистым шелестом рассекая воздух, бешено вращающийся тяжелый клинок пролетел через всю палатку и с неприятным треском вонзился караульному в грудь, проткнув беднягу насквозь. Африканец шумно рухнул на земляной пол, хрипя и царапая мертвеющими пальцами клапан висящей на поясе кобуры. Ти-Рекс уже был рядом; повернутый прикладом вниз автомат взлетел и резко опустился, хрип оборвался, и мертвая рука, соскользнув с кобуры, мирно улеглась на землю.

— Прости, браток, — вполголоса произнес Роман Данилович. — Со всеми претензиями — к господину президенту.