Андрей Воронин - Комбат. Восемь жизней

Пять минут, двадцать пять, тридцать… Невозможно, невероятно в этой ситуации — но Зернов тоже уснул. Побег от действительности, сильный испуг, длительный подспудный стресс… Они проснулись почти одновременно. Марина — капризно выгнув спину, он — от подпиравшего к горлу ужаса.

— Нади нет в доме! Ремни расстегнуты, тапочки на месте… — прозвучало не грозно, не уничтожающе — растерянно.

— Ты шутишь, Кирюша! — девушка еще не отошла от грез. У нее затекли мышцы от долгого нахождения в неудобной позе. Она потягивалась всеми конечностями, запускала пальцы в прическу, сводила лопатки…

В голосе Кирилла запоздало появился металл:

— Нади нет, идиотка! Нет моей лучшей пациентки, показательного образца, главного источника доходов! Это ты соображаешь, нимфоманка и пьяница!!!

Марина едва увернулась от хлесткой пощечины, вскочила и рванулась в «терапевтическую палату». Оттуда, оттолкнув Кирилла, во двор, к калитке…

— Когда ты вернулся?! Соображай, урод, который час был? Где ты уже искал? Кого встретил по пути?

— Никого не встретил. И следов чужих в доме не нашел…

— Когда! Когда ты возвратился?!

— Около шести, кажется…

— Светло было или темнело? Вспоминай! И фонарь ищи — есть у нас, я сама упаковывала.

Нашлись налобный хирургический фонарик на светодиодах и обычный туристический, на батарейках.

— Мариша, а если она не сама ушла? Вдруг кто-то нашел ее? Кто-то из родственников или близких? Ведь мы ничего не знаем о нашей девочке — ни имени, ни фамилии, ни возраста…

— Ты дебил, Зернов! От Нади, наверно, заразился. Сам соображай — замок у нас не простой, снаружи не отопрешь без отмычки. Если все-таки справились — на меня бы сразу напоролись. Я сплю. Почему не убить, или хотя бы слегка не придушить для верности… А уж после того, как твою работу на своем дитяти увидели, точно бы меня приговорили. И тут бы уже машин с мигалками собралось… Ты к двум обещал вернуться, я в половине четвертого злиться начала. В четыре к бару подошла. Выпила, заметь, не сразу — еще минут тридцать надеялась, что ты мне компанию составишь… Значит, с пяти до шести дитятко наше пропало… Сейчас почти восемь. Из Москвы долететь можно, не то что из Сочи сюда доехать.

Все это Марина наговаривала Кириллу, пока они, рыща фонариками по кустам и траве, обходили близлежащие кустарники. Обрывки памперса на колючих ветках Марина заметила сразу. Следов крови в темноте не разглядела. Она резонно рассудила, что оптимальным маршрутом поиска будут концентрические окружности с постепенно увеличивающимся радиусом. Однако через час безуспешных поисков стало ясно, что нужно ждать рассвета. Темнота дезориентировала горе-следопытов, звуки и шорохи сбивали с толку.

«Домой. Все окна зашторить, запереться на всякий случай понадежней, найти дополнительный, незаметный «черный ход». И поставить будильник на пять утра. Рассвет в начале шестого, с первыми лучами солнца нужно возобновить поиски», — мучительно думал доктор Зернов.

Иван Волошко считал себя любимцем женщин. Даже в непляжный сезон он не заглядывал в тренажерные залы, не цитировал барышням философов и поэтов после бокала маргариты. Он и без этого чувствовал себя уверенно. Всегда. И школьником, и студентом, и даже молодым мужем и отцом. Приглянувшиеся женщины редко отказывали во взаимности. Если такое и случалось, то по очень уважительным причинам, к которым господин Волошко справедливо относил настоящую любовь и основанную на ней супружескую верность. Возмужав и дважды женившись, он изредка продолжал пользоваться услугами жриц любви. Покупные барышни охотно соглашались на контакт. Каждая из них, стремясь внести его в ряды постоянных «пользователей», аргументировала свой выбор тем, что он — завидный клиент. Не только богатый, но и приятный во всех отношениях.

Первый неудавшийся брак распался бы не на десятом, а уже на третьем году, если бы не сильная постельная зависимость капризной женушки от его мужских чар. Во втором, более ладном, если и случались разногласия, то уж точно не в «постельной сфере». Крепкая, горячая Света всегда откликалась на его призывы. Случалось, и ей было не до того, болела голова или ныла спина. Иван не обижался — он видел, что так оно и есть: одно болит, другое ноет. И больная сама сожалеет, что так не вовремя…

Алена с ужасом ждала ночи. Вечер летел, часовые и минутные стрелки перескакивали через деления, Петька уже наигрался с конструктором и клевал носом. Иван не скрывал намерений. На его вопрос о том, не хочет ли она немедленно уехать, Алена дала отрицательный ответ. Раз так — значит, готова остаться. И умница, и не надо его бояться…