Андрей Воронин - Пуля всегда права

Так и не сказав ни слова Филатову, — боялась, что разревется и бросится к нему, — Таня хмуро пригласила девушек:

— Идемте, я вам постелю.

Сказав это, она тут же повернулась к двери в комнату Петровича.

Зина осторожно растормошила Катю, помогла ей подняться и попросила:

— Катю уложите, Татьяна. Я здесь побуду.

Так и не проснувшаяся до конца девушка нетвердой походкой побрела за Таней, которая уже подумала, не пьяную ли бл…ь принесло на ее голову. Но по здравому размышлению и отсутствию соответствующего запаха она от этой мысли отказалась.

— А вы-то спать будете или разговоры станем говорить? — решил уточнить Петрович. — Если разговоры, то я сейчас принесу…

— Неси, Петрович, неси, — подмигнул Филатов. — А то мы в Москве кое-чего не договорили, — намекнул он на недопитую водку, оставшуюся в Катиной квартире.

Бригадир вышел в сени, откуда низенькая дверь вела в кладовку, и вернулся с огромной бутылью, наполненной мутноватой жидкостью.

— Пьешь такое? — спросил он Филатова.

— Петрович, я тебе еще год назад говорил, что в Афгане мы пили горячий спирт из алюминиевых котелков. Так что…

— Вот, елки-палки, сто лет самогона не пил! — восхитился атаман.

Пак, как всегда, промолчал, Зина хмыкнула, а Филатов вытащил затычку из старой газеты и, словно химик к реактиву, принюхался к содержимому сосуда.

— Хорош, — вынес он свой вердикт. — Сколько раз перегонял?

— Два, — с гордостью ответил Петрович, выставляя на стол стаканы и закуску. — А ты хоть бы познакомил с людьми, что ли, а то сидишь, самогонку нюхаешь…

— Ох, прости, голова уже не варит, после такой ночки-то. Это Зина, журналистка. Ту девушку, которую спать отправили, Катей зовут. Это Максим, казачий атаман теперь и подполковник десанта в прошлом. А это Пак, великий мастер рукопашного боя. Он сегодня это продемонстрировал.

Гости с ироническим достоинством кланялись по мере представления. Пак был бесстрастен, атаман весел, а Зине казалось, что они попали в избушку какого-то лесовика, несмотря на то что оные персонажи в сказках малорослы, а огромный бородатый Петрович задевал головой древнюю люстру, свисавшую с потолка.

— К столу, гости дорогие, — пробасил хозяин, с повадкой истинного джентльмена отодвигая стул для Зины. — Наливай, Юрок.

Пьянка в пятом часу утра выглядела какой-то фантасмагорией, и все, кроме Пака, рассмеялись, поняв, что со стороны выглядели бы, наверное, персонажами фильма Феллини, если бы тому взбрело в голову снимать ленту о русской действительности начала третьего тысячелетия. Смех снял напряжение, а первый стакан самогона позволил расслабиться. Филатов крайне удивился, увидев, что и Пак выпил налитый ему стакан. В ответ на изумленный взгляд десантника он заметил:

— Я употребляю только натуральные продукты…

И вот тут-то все действительно скорчились от смеха.

Атаман подцепил вилкой соленый груздь и с удовольствием съел, заявив, что грибы всегда были его слабостью. Филатов начал излагать Петровичу события последних недель, начиная с того момента, когда он не успел выхватить из-под колес грузовика Данилку. Максим, Зина и Пак не знали всех подробностей и тоже внимательно слушали, а Филатов, рассказывая, последовательно перебирал в памяти факты, выстраивая их в цепочку. В этой цепочке не хватало главного звена — кто же все-таки охотится на авторитетов столицы и, следовательно, с кого спросить за третье похищение Кости Васнецова.

Когда рассказ дошел до момента разборки в Гуссейновом схроне, Фил слегка замялся и сказал:

— Я не смог, как договаривались, встретиться с Паком. Он поехал один. Пак, расскажи, пожалуйста, что там было.

Кореец очень лаконично поведал о своем визите на заброшенный завод. Когда он закончил, десантник рассказал теперь уже одному Петровичу о событиях вчерашнего вечера.

— Теперь ты понял, почему мы к тебе среди ночи притащились, — резюмировал Филатов. — Понятного во всей этой истории становится все меньше. И самое фиговое то, что теперь нам приходится скрываться. Гасить того мента и раненых бандюков мы, само собой, не стали. Мы еще человеческий облик не потеряли, чтобы раненых добивать. Но они нас видели, а для воровского братства, хоть и урезанного, пробить связи Кати не составляет труда. Они легко выйдут на меня и Пака. И тогда, кроме матери, у Кости не останется никого. Юлия, конечно, женщина сильная, но не настолько, чтобы бороться против всей мафии или, что еще хуже, против кого-то, кто эту мафию хочет подмять. Костя сейчас именно у этого «кого-то».