Андрей Воронин - Пуля всегда права

— Расскажешь сейчас?

— Давайте вернемся. Ваши друзья…

— Наши друзья, Костя, — уточнил Филатов.

— Хорошо, наши друзья и подруги могут невесть что подумать.

— За эту неделю ты стал взрослым, — серьезно произнес десантник.

— А если я стал взрослым, — подхватил Костя, — то скажите им, чтобы мне еще чуть-чуть налили. Я даже не представлял, как это пойло сил прибавляет.

— Еще бы, как сказал твой Наставник, «натуральный продукт», — хохотнул Филатов.

— Что, и он… тоже? — огорошенно взглянул на него Костя.

— Я тебе ничего не говорил. А что касается «чуть-чуть», так это можно. Но только сегодня.

— Или после двадцати одного года? — ухмыльнулся Костя.

— Не хулигань, а то и сегодня не получишь!

— Юрий Алексеевич, — остановился Костя, — я кое-что там слышал. Правда, не понял, но…

— Говори.

— «Она собралась замочить сход». Примерно так. Это двое охранников говорили.

— Что?! — не поверил ушам Филатов. — Как они сказали — «она»? То есть в женском роде? Ты не ошибся?

— Нет, Юрий Алексеевич. Я сам удивился. Но… Вы удивились только женскому роду? Не тому, что кто-то собирался замочить сход? Насколько я знаю, это собрание воров в законе.

— «Дюдиков» начитался, друг любезный. Но на этот раз ты прав.

— Это… Уже произошло?

— Да. Иначе мы тут бы не сидели. Костя, все настолько запутано, что я тебе сейчас ничего не могу объяснить. Да и себе не могу. Тебя не интересует, где сейчас папа и мама?

— Отец и мать, так будет лучше. Я их очень-очень-очень люблю, особенно отца, но… Вас и Пака я люблю больше. А насчет родителей… Я уверен, что, если они живы, с ними все в порядке. Особенно с матерью.

Филатов прекрасно понимал Костю и не стал уточнять, что тот имел в виду. Они вернулись в горницу, где тихонько, чтобы не разбудить прикорнувшую в углу дивана Зину, переговаривались Пак, атаман и Петрович. Уровень самогона в бутыли за время их отсутствия опустился не более чем на два сантиметра.

Едва Костя и Филатов шагнули через порог, разговор прекратился. Десантник, вновь взявший на себя функции охранника, подошел к столу, выстроил пять пустых стаканов в форме креста и разлил самогон — крайние стаканы до краев, средний до половины.

— Ты сейчас с нами выпьешь и отправишься спать, Костя. Если, конечно, все нам рассказал, — Юрий специально выделил слово «нам». Секретов больше не должно быть.

— Не все, — сказал Костя, нацелившись вилкой в миску с грибами. — Но это так, я с ним быстро справился. Вы взрослые, вам легче. А я, если тост предложу, вы все смеяться будете.

Не совсем трезвые «взрослые» тихонько хихикнули. Костя, тоже напрягшись, чтобы не выдать предательскую дрожь в коленках, вызванную начавшимся действием громобойного самогона, продолжал:

— Я читал, что в рыцари сейчас может посвятить только английская королева. Так я хочу выпить за то, — он явно кого-то копировал, — чтобы на моем месте оказался английский принц. Тогда бы вас посвятили в рыцари.

Язык Кости стал заплетаться. И он, желая успеть рассказать то, что хотел, поставил стакан на стол.

— В Москве, когда я шел на трассу, меня догнал тот маньяк, о котором все говорили.

При слове «маньяк» Зина очнулась. Филатов тоже опустил стакан и подумал, что неожиданности приходят пачками, словно рекламные буклеты — раз в неделю.

— Он шел за мной из центра, а потом я его, наверное, убил, — произнес Костя, схватил стакан и медленно выпил. Появившаяся, словно ангел-хранитель, Таня поспешила поднести ему кислой капусты, но Костя оттолкнул тарелку, не обратив на девушку никакого внимания. — Длинный, морда как у лошади, — прохрипел пьянеющий на глазах пацан, после чего два раза повернулся на пятке правой ноги и свалился бы на пол, не поддержи его Филатов. — Он меня трубой, а я его… я его… убил… наверное…

Костя потерял сознание. Филатов уложил его на диван, с которого встали Зина, атаман и кореец.

— Зря ему пить давали, — сказал Пак.

— Ничего, от стакана не помрет, — авторитетно заметил Петрович. — Татьянка, ты за ним присмотришь? Только чтобы не задохнулся, когда рыгать будет. Держи его на боку, не давай на спину поворачиваться.

И тут Татьянка взорвалась:

— Я что, тебя мало на бок ворочала? Советы даешь… Юрий Алексеевич, я такого от вас не ожидала! Он же пацан еще!

— Ты тоже пацанкой была, когда на трассу вышла, — едва сдержавшись от матерщины, сказал Петрович. — Или забыла? Не тебе Юрка стыдить! Он знает, что делает, в отличие от тебя.