Андрей Воронин - Пуля всегда права

Став директором, Васнецова около года присматривалась к обстановке, отвергая даже самые выгодные предложения, если в них усматривался криминал. И лишь постепенно, узнав ходы-выходы, заведя связи и поставив на должности главного бухгалтера и главного товароведа своих людей, она начала по-настоящему работать. То есть получать не только зарплату, по тем временам, кстати, весьма приличную, но и возраставший месяц от месяца приварок. К началу девяностых, когда прилавки магазинов «ломились» от баночек с хреном, а консервы «килька в томате» стали дефицитом, зарплата составляла не больше одного процента ее реального дохода. Конечно, приходилось со многими делиться — такое «рыбное» место не могло не привлекать внимание и государственных, и криминальных структур. Впрочем, последние очень быстро отвалили — «Океан» стал «красным» предприятием, то есть находящимся под патронажем российской службы безопасности.

К началу нового тысячелетия Васнецова могла уже себе позволить практически все, кроме разве что полета на Луну. А когда ее муж стал успешно заниматься официальным бизнесом, появилась возможность и для этого. Но романтические настроения были не свойственны Васнецовой.

…Отмерив по своему кабинету сотню-другую шагов, Юлия Трофимовна уселась за стол и задумалась. Впервые за последние годы мужчина, с которым она провела ночь, заинтересовал ее по-настоящему. Не только как сексуальный партнер, хотя Васнецова могла припомнить от силы одного-двух мужиков, которые «завели» ее до такой степени. Для Юлии важным было другое: этот бывший десантник обладал характером. То есть тем, что она долго и безуспешно искала и в своем муже, и в других. Она знала только одного человека, который мог бы похвастаться такой бескомпромиссностью, но этот человек был далеко. А Филатов — рядом. И теперь Васнецова, с удовольствием вспоминая прошлую ночь, старалась придумать, как подчинить себе этого крутого мужика. Не только телом, но и делом. Самое интересное, что некое вещество, подсыпанное ею в коньяк, просто не сработало! А ведь ее убеждали, что это детище сверхсекретной лаборатории ФСБ должно сделать принявшего его человека абсолютно податливым, особенно если его употребить в смеси с алкоголем. Но… Филатов так и не согласился убрать Садальского и Боровикова. Что ж, придется идти другим путем. А жаль. Повязать Филатова кровью было бы очень неплохо. Она знала, что таких людей даже самая горячая ночь в постели не заставит поступиться принципами.

Юлия Трофимовна старалась не думать о том, что ее сын находится в качестве заложника неизвестно где. Она чувствовала, что с ним все будет в порядке, и еще вчера хитро и незаметно задала Филатову пару ничего не значащих вопросов, из которых смогла понять, что десантник знает, где находится Костя, но по каким-то причинам говорить об этом не хочет. Кроме того, она была не из тех матерей, которые устраивают истерики даже тогда, когда ненаглядное чадо обдерет коленку или порежет палец. Она любила в сыне даже не свою кровь, а пробуждающийся характер. И когда она узнала историю знакомства Юрия и Кости, сразу поняла, кого должна за это благодарить.

И все-таки мать остается матерью. Боль была, и тревога, и все, что в таких случаях может чувствовать женщина. А поскольку Васнецова была сильной женщиной, она смогла отправить свои чувства на самое дно души. Там они и лежали в ожидании своего часа.

Около полудня Васнецова велела подать себе полдник прямо в кабинет. В еде она себя не ограничивала, зная, что излишняя полнота ей не грозит. Она никогда не занималась ни фитнесом, ни другими модными забавами, считая, что они только отнимают время. Ее фигура к тридцати семи годам оставалась такой же прелестной, как и в восемнадцать. Возраст лишь придал ей законченность, округлив формы и убрав некоторую угловатость.

Съев сандвич и выпив кофе, Юлия раскрыла коричневую папку тисненой кожи и начала перелистывать бумаги, которые нуждались в ее подписи. В этот момент запищал мобильник. Васнецова нажала кнопку и несколько минут слушала чей-то доклад, постепенно меняясь в лице. Наконец она медленно произнесла:

— Спасибо. Да, так будет лучше всего. Спасибо.

Она положила трубку на стол и закрыла лицо ладонями.

Всегда любивший водные процедуры, Костя отдраил себя до чистоты новорожденного младенца после первого купания. Остриг ногти, подумал было посушить голову феном, напоминавшим шлем скафандра, но короткая стрижка не располагала к таким излишествам. Натянул кем-то предусмотрительно приготовленное белье, с которого не успели срезать этикетки, завернулся в великоватый махровый халат, от которого почему-то исходил еле уловимый, но знакомый запах, и вышел в коридор. Тут же, как будто она его ждала, появилась давешняя женщина — единственная в доме, от которой Костя услышал хоть слово.