Уильям Грин - Чемодан для Спенсера

— Спасибо тебе, Отис, — выговорил Холлистер охрипшим от наплыва чувств голосом. — Ты и не знаешь, как много...

— Много? В точности пятьдесят тысяч, — весело ответил Мэхон. — И пусть, — добавил он, — твоя благодарность не уменьшится, когда придет время платить по счету.

Холлистер повесил трубку, зажег дрожащими пальцами еще одну сигарету и глубоко затянулся. Он ощутил, что голова поплыла, будто воздушный шар где–то на нитке между плечами. Он снова поднял трубку и вызвал оператора междугородной связи.

— Мне надо переговорить с Римом. Номер 622-08... — Передумав, он остановился: — Извините, пожалуйста. Сначала международный вызов. — И, как он делал каждый день на протяжении последних двух недель, назвал номер своего дома в Мичигане. Прежде чем говорить с Эмбоа и назвать ему дату прибытия, он хотел снова убедиться, что с семьей все благополучно.

Он медленно тянул виски, алкоголь жег его пересохшее горло. Он выкурил еще несколько сигарет, пока его соединяли.

Наконец раздался звонок. Утробный бас незнакомца отозвался на другом конце провода.

— Могу я поговорить с моей женой или дочерью? — спросил Холлистер, хотя знал ответ, звучавший каждый день.

— Сначала передайте трубку куратору официальной переписки.

— Его здесь нет. Вы знаете это.

— Тогда вам не с кем говорить.

— Ну передайте им, пожалуйста!.. — взмолился Холлистер.

— Условия моего контракта не позволяют мне ничего передавать.

— Я знаю. Но сейчас все иначе. Чтобы они просто знали, что через несколько дней все кончится. Тогда все будет хорошо. Все будет закончено. Скажите им это.

— Я не могу им этого сказать, — ответил человек. — Это было бы нехорошо. А если в самом конце что–то случится, и мы будем вынуждены их убить?

Раздался щелчок, и незнакомец повесил трубку. Желудок Холлистера свело. Выпитое поднялось по пищеводу и снова опалило горло.

Он стоял, вцепившись в стол, пока не справился с собой.

Затем заказал разговор с Эмбоа в Риме.

Джордж Снеллинг был одним из странствующих торговцев доброй воли на службе у Комиссии по атомной энергии. Работа его состояла в путешествиях по миру для доставки и приема атомного вещества, одолженного правительством Соединенных Штатов развивающимся странам Азии и Африки. За время странствий он окончательно разрушил себе желудок избытком экзотических блюд и стал пленником разума, неспособным на длительное сосредоточение.

Поначалу, когда ему досталась эта работа, друзья и родственники думали, что он вот-вот станет важной персоной. Но скоро ему стало ясно, что он — всего лишь ядерный мальчик на побегушках, и это все, кем он сможет когда–либо стать.

Его семья и близкие все еще считали его очень важным лицом. И с течением лет, благодаря их наивности, он закрепил этот образ в их умах. Это заблуждение — единственное, что у него оставалось.

Этим вечером, со свинцовым желудком и тупой головой после многих часов обильной еды и словоизлияний в правительственном банкетном зале в Масабаре, он стоял с доктором Циммерманом и полковником Абудом за изолирующим экраном в бетонном реакторном павильоне и следил за перемещением плутония.

Стальные захваты с дистанционным управлением поднимали смертоносные капсулы одну за другой и бережно, словно это были свежеснесенные яйца, помещали в узкие свинцовые цилиндры, которые в свою очередь аккуратно ложились в свинцовый ящик не больше атташе-кейса.

Снеллинг поборол отрыжку и горько подумал о дипломе Массачусетского технологического, который, даже без всяких там отличий, мог бы открыть перед ним двери и получше: человекообразная губка, собирающая ядерные долги, впитывая при этом лукулловы обеды и пылкие излияния благодарности.

Наконец, последняя из капсул уложена в экранированный кейс. Стальная клешня захлопнула свинцовую крышку, подняла кейс за ручку и поставила в деревянный ящик-футляр, тщательно подогнанный.

Часом позже Снеллинг стоял под крылом реактивного военного самолета, а доктор Циммерман тискал на прощание его руку, полковник Абуд выражал вечную благодарность — свою и возрождающегося народа Синобара. Снеллинг втайне сомневался, что народ Синобара, большая часть которого никогда не видела электрической лампочки, будет так уж благодарен за несколько ампул плутония. Но прощальную речь выслушал с признательностью, которой требовал случай, отсыпал несколько комплиментов доктору Циммерману, подхватил свой плутониевый чемодан и поднялся в самолет.