Уильям Грин - Чемодан для Спенсера

Он прикончил свой франкфуртер и второй стакан сока, заплатил за завтрак и вышел в душный летний воздух. Пройдя четыре пыльных квартала до роскошного дома Мэхона, он поднялся на лифте, вручил Мэхону конверт и пошел прямо к холодильнику — налить себе свежеотжатого апельсинового сока. Пока Мэхон изучал фотоснимки, он потягивал сок и смотрел, как буксиры и баржи пересекают реку.

— Четкая работа, Дон, — похвалил Мэхон. Он исследовал каждый снимок со скрупулезной тщательностью, деля их на две стопки: одну выбраковывая, вторую оставляя для дальнейшего изучения.

— Ты нашел, что хотел?

— Еще нет. Пару возможных, но не то, что я хочу.

— Можно я еще соку выпью?

— Будешь столько пить этой дряни, получишь расстройство.

Но Уэбстер подошел к холодильнику и налил себе еще один высокий стакан сока.

Мэхон бросил снимок в кучку выбракованных и взял следующий.

— Ого!

— Нашел что–нибудь? — с надеждой поинтересовался Уэбстер.

— Кажется, да, — ответил Мэхон, заново просматривая путевой лист. — Как на заказ. Рой Спенсер, помнишь?

Уэбстер покопался минутку в памяти.

— Ты об этой кинозвезде прошлых лет?

— Точно.

— Играл во всех этих военных фильмах? Ну, конечно же, Рой Спенсер. — Голос Уэбстера потеплел при воспоминании о минувшем. — Классный актер. Что с ним стало?

— Постарел, думаю.

— Он в одной из этих карт, что я отснял? — Уэбстер обогнул стол, чтобы взглянуть через плечо Мэхона. — Считаешь, что это тот самый Рой Спенсер?

— Не знаю, — сказал Мэхон. — Но он летит из Нью-Йорка в Париж утром семнадцатого июля. Собирается задержаться в Париже на три дня. Это все, что меня интересует. Позвони Линчу. Я хочу съездить к дому этого Спенсера.

Уэбстер прочел адрес на фотокопии.

— Он живет на южной стороне Центрального парка. Должно быть, подзаработал.

— Очень может быть, — сказал Мэхон, складывая фотокопию и пряча ее в карман.

— Тогда с чего это он захочет делать эту работу для нас? — Мэхон встал и потянулся.

— Он никогда не узнает, что работал на меня. По крайней мере, я на это надеюсь.

Это здание было единственным изъяном на безупречной, сверкающей улице. Приземистый кирпичный дом с пыльными окнами и карнизами, загаженными голубями, приютился, будто нищий, среди роскошных белогрудых башен. Он занимал настолько маленький клочок земли, что каким–то образом пережил те пять десятилетий, когда владельцы недвижимости перестраивали улицу.

Последний в том ряду прелестных и удобных домов, что были воздвигнуты на исходе века, он был спроектирован из расчета на одну семью на каждом этаже, чтобы у каждой семьи из окна был вид на парк. Позже апартаменты были поделены пополам, так что теперь в здании имелось десять маленьких квартирок, состоявших из спальни, гостиной, ванной и кухоньки. Но лишь квартирки с фасада смотрели еще на парк. Задние же выходили окнами во двор, заставленный мусорными ящиками. Рой Спенсер жил на втором этаже — в задней квартире.

Он вышел из лифта в чудесном настроении. В коробке под мышкой лежало три отличных новых костюма от Сакса. А еще у него был билет на самолет до Рима, с трехдневной остановкой в Париже. И меньше чем через две недели он снова будет сниматься в кино.

Он составил свои коробки у двери и полез за ключом. И остановился, похолодев. Дверной замок исчез. Там, где он был раньше, в деревянной панели зияла аккуратная круглая дыра. У Спенсера екнуло сердце.

Он панически отшатнулся, не собрав даже пакеты. Он был уже на полпути к выходу, но все–таки остановился и взял себя в руки. На что это похоже — Рой Спенсер выбегает на улицу и требует полицейского, словно перепуганная старуха?

С колотящимся сердцем он осторожно вернулся по ступенькам к своей двери и прислушался. Из квартиры не доносилось ни звука.

Он распахнул дверь настежь так, что она грохнулась о стенку. Потом подождал. Если бы внутри кто–то был, он испугался бы не меньше Спенсера и выскочил наружу.

Но и сейчас в квартире было тихо. Как же это было не похоже на все сценарии, требовавшие от него могучего пинка в дверь и броска внутрь, с пальбой по врагу.

Он просунул голову в дверь и заглянул в гостиную. Там все было, как он оставил. Стенной шкаф чуть приоткрыт. Он распахнул его настежь. Никто не выскочил.

Он прошел через кухню в спальню — и застыл. В спальне будто бомба разорвалась.

Туалетный столик был выпотрошен, ящики вырваны и раскиданы по комнате. Носки, рубашки, белье — все свалено в кучу на постели, на полу, повсюду. И все было покрыто, словно многоцветным снегом, тысячами билетов: театральных, кино, игровых заведений, цирков, аукционов, любых мест, где он бывал и куда для входа требовался билет.