Николай Иванов - Тот, кто стреляет первым

– Кар!

Накаркал. Никуда стервятники не делись. А от земли идет, не переставая ни на мгновение, стон. Не случалось в истории большей подлости взрослых по отношению к детям. Ворваться во двор во время школьной линейки, расстрелять на глазах у ребятишек их отцов, запереть всех в спортзал при тридцатиградусной жаре без воды и света. Резать гадов на куски…

Так, замереть. Отморгаться. Успокоиться. Отвлечься. Иначе эмоции сорвут нервы. Какая же сволочь залезла под воротник? Прижать шеей, раздавить о «броник».

– Кар-кар.

Вместо «кап-кап» ритм задает воронье. Прекрасная смена декораций. Но вода, хоть и ржавая, – это жизнь. Что означает карканье, известно из детских сказок. Тем более и там, куда ползет Костя, его ждет не свадьба. Отряд рассредоточился напротив всех возможных участков прорыва, Косте, как небожителю, командир «нарезал» самый дальний угол здания. Задача известная: пока остальные нагнетают обстановку на главных направлениях, ему проскочить школьные коридоры и ворваться в спортзал. И уже там, вызывая огонь на себя, не дать боевикам подорвать бомбу, подвешенную к баскетбольному кольцу.

Все, вперед.

Кар-кар-кар…

Нет-нет, не в таком темпе, желательно хотя бы через раз. К тому же за тополиным листком с надкушенным гусеницей краем начинает возноситься Брестской крепостью кирпичная кладка забора. Неужели дадут доползти? Или нажмут на курок на последнем сантиметре? Давным-давно, определяя Костю в группу захвата, командир подчеркнул:

– Эта должность, товарищ лейтенант, имеет дополнительное звание – небожитель. При любом раскладе ты уже в раю, потому что при освобождении людей тебе идти на пули первому.

Только бы она не в позвоночник…

Костя замер. Умер. Он не спезназовец, не небожитель. Он – истлевшая куча листьев. Бугор земли. Коряга. Боевикам ничего не угрожает. Как нелепо пошутили они с Глебкой по поводу заложников…

Додавив «броником» жука, вытянул освободившуюся шею к Брестской крепости. Гусеницей подтянул туда же тело. Колено обожгло резкой длинной болью. Стекло? Заживает долго… Еще… Еще… Легко, спокойно, размеренно. А запах пошел такой, будто попал в стадо баранов. И расстояния осталось на один рывок. Всего лишь подтянуть коленку, создать упор. Нет, лучше левую. В правой боль: стекло, скорее всего, бутылочное. У них со стрелком будет не более двух секунд на двоих. Кто кого? Нырнуть рыбкой или вильнуть ласточкой…

Лежать!!!

– Лежать, я сказал, – прошептал Костя, стараясь отвести нос от бараньего гороха, покрывшего землю до самого забора.

Надо, надо полежать. Задача не менялась – не вызвать паники и раздражения бандитов. Как ты там, красный шар? Держишься? Вот и мы держимся. И начинаем скольжение. Если упираться в землю носками, то можно продвинуться на целую горсть гороха. Как же ты далека, Брестская крепость. И путь к тебе устлан не розами.

Ну что же ты, гад, не стреляешь? Не может быть, чтобы не прикрыли самый дальний угол. И что вороны смолкли? Ждут развязки? Конечно, им сверху ситуация виднее. А жук оказался живучим, продолжает ползать под «броником». Тут бы себя вытащить, а некоторые хотят на чужом горбу, в прямом и переносном. Но потом умирать ему, проткнутому шомполом, на самом медленном огне. Или смилостивиться? Как бы то ни было, под одним прицелом ползут. А на месте стрелка он бы уже вскидывал автомат, если хочет успеть…

Успел!

Очередь прозвучала короткая, уверенная. Расстрельная, потому что в упор.

Единственное – не из здания, а внутри его. Плохо. Значит, боевики расстреляли еще кого-то. Могли это сделать назло командиру, который тянет с уступками, давая Косте время доползти до стены. Лишь бы не зря, лишь бы успеть к бомбе.

Но голова уже в тени забора. Неужели проскочит? Теперь аккуратненько занести себя к ограде. Боком, чтобы поглубже уложить тело вдоль кладки. Кирпич красный, в щербинах, сколах. Все! Стрелка не было. Но кто знал! Можно махнуть рукой: наверняка кто-то из своих наблюдал за ним в бинокль и докладывал командиру о перемещении. А теперь жука из-за шиворота на божий свет – и со всей пролетарской злостью и ненавистью размазать об этот самый спасительный кирпич! Или на волю, раз обещал?

Костя с удовольствием хлопнул себя по перегревшемуся загривку, растер его и обмяк в бессильной усмешке – под пальцами оказался хвостик оборванной петельки от вешалки. О-о! Лучше бы жук! Сколько крови попил.

И самому бы литра два-три-четыре холодной воды. Как дети без нее третьи сутки? Ангелы-ангелы, если не можете собраться в войско и облачиться в доспехи, пошлите хотя бы дождик со своих владений. Завтра будет поздно…