Александр Тамоников - Нетленный

Мы мчались по тропе к выходу из ущелья. На гребне кто-то перебежал, длинные волосы развевались по ветру. Словно ворона раскаркалась. Справа что-то шевелилось, и из расщелины в скалах вынырнул приземистый мужик, заросший бородой. Весь в черном, подпоясан кушаком, немытые волосы цвета воронова крыла неслись за ним и еле поспевали.

Он встал, в руке топор. Что хотел – неизвестно, возможно, и не убить, а просто заступить дорогу. Но это точно не было приглашением к переговорам! Мы как раз пробегали мимо. Варвара отпрыгнула, завизжала. Мужик издал утробный клич и кинулся наперерез. «А пузо-то наел, – отметил я машинально. – Нечасто, видать, приходится практиковать такие упражнения…»

Я вел себя неправильно (мы все-таки сунулись без спроса в чужой монастырь) – выстрелил в живот, когда до него оставалось метра четыре. Чем еще остановить? Резиновая пуля прервала бег, мужик повалился на колени, вытаращил глаза. Топор по инерции вырвался из руки, пролетел, вращаясь, мимо нас. Мужик взревел от боли – ну, конечно, это больно, если ты обычный человек, а не чертов киборг! Он словно не верил, что жив, схватился, задыхаясь, за живот, закашлялся. Задубевшую физиономию в тех местах, где не было растительности, изъели оспины. Руки грубые, мозолистые, утолщенные суставы пальцев.

Он грузно поднялся на ноги. Но я уже добрался до него и сунул кулак в перекошенное лицо. Потом левой в ухо, снова правой – теперь в глаз. Никаких проблем. Людям маленького роста бить в лицо легко и просто! Противник повалился навзничь, закатив глаза. От него разило потом, какой-то застарелой гнилью. Он кашлял, трясся. Что за ископаемое?

– Никита, скорее! – взвизгнула Варвара.

Я опомнился, схватил ее за руку, мы побежали дальше. Но поздно. Все пространство перед нами наполнилось гамом, улюлюканьем. Несколько человек с реющими кушаками бежали навстречу по тропе. Молодые, были и постарше, в бесхитростных «крестьянских» одеждах, волосатые, бородатые, возбужденные. И вновь панический страх – затопчут, порвут! Еще трое прыгали с террас – ловко, словно обезьяны. Махали топорами, какими-то кольями.

Мы дали по тормозам. Я в отчаянии обернулся. Сзади никого. В глазах Варвары – дикий ужас. Надо же так запустить ситуацию!

– Милая, беги что есть мочи, я за тобой, – выдавил я.

Мы неслись, как кенийские спринтеры. Ветра не было – он свистел в ушах! Мимо нас, кувыркаясь, пролетел топор и, конечно, не остался незамеченным. Варвара кричала, ее обуял неописуемый ужас. А меня, наоборот, охватила злость. Что мы им сделали?!

Я обернулся. За нами бежали человек шесть – в колонну по два, проворно перепрыгивая через камни и, разумеется, сокращая дистанцию! Я еще не задыхался, но надо было что-то делать, чтобы эта орда не смяла нас.

– Варвара, беги, я задержу их!

– Нет, не надо, не делай этого… – Она кашляла, захлебывалась.

– Беги, говорю, догоню…

Я не боялся за себя, была странная уверенность, что справлюсь. Но Варвара путала карты, любая мысль, что с ней что-то случится, причиняла боль. Казалось бы, при чем тут любовь… Она убегала, невзирая на протесты и море слез. Выбросила сумку, неслась, как антилопа. Странно, что только сейчас выбросила, я от своей сумки давно избавился.

Я побежал к каменной горке, которую заприметил слева. Схватил увесистый килограммовый камень, швырнул в подбегающую ораву. За ней второй, третий…

Я попал, ей-богу, попал! Рослый мужик вскрикнул, когда камень угодил ему в колено. Он сломался, растянулся на дороге. Стройные ряды противника смешались. Бегущий следом налетел на товарища, тоже упал. Третий метнулся вбок, не снижая скорости, споткнулся об обломок скалы, вросший в землю, и тоже покатился.

Я успел метнуть еще пару камней. Конопатый детина с рыжими патлами вырвался вперед, несся прыжками, топая подошвами разношенных сапог. Он метнул в меня на бегу заостренный длинный кол. Надо же – индейское лето. Практики этим воякам точно не хватало (давно минули времена покорения Сибири Ермаком). Я без труда увернулся от копья и выстрелил ему в лицо.

Пистолет гавкнул, как настоящий. Резинка пролетела мимо, но ему хватило. Мужик отшатнулся, подвернул лодыжку и куда-то убрался. Я выпускал пулю за пулей в бегущих за ним. Одному попал в мошонку – он завизжал, как резаный поросенок, тоже отвалил с дороги. Кому-то в живот, другому в плечо… Они лаяли, вертелись на месте. «А ведь молчаливые, – отметилось в сознании, – боевой клич и практически без слов. Любой нормальный русский человек давно бы высказал все, что думает…»