Александр Тамоников - Нетленный

Я объяснил ей (боюсь, не совсем внятно) свое видение ситуации. Собирались мы недолго. Баба Настя не являлась препятствием. Я был уверен, что смогу с ней договориться. Мы собрали одеяла, кое-что из одежды, антикомариную мазь, воду (я печально наблюдал, как Варвара набивает сумку для долгого путешествия на сеновал), потом спустились вниз и растворились в недрах огорода.

Она уснула в моих жарких объятиях, в них же и проснулась. Освободилась, сладко потянулась, потом вспомнила, где находится, и сразу забеспокоилась. Просыпались комары, пищали под носом. Пришлось использовать репеллент, отчего по сеновалу потек неприятный запах.

Мы снова просыпались вместе, и снова никакого удовольствия! Эта опасная командировка начинала раздражать.

– Нет, – сказала Варвара, выбираясь из моих клешней, – первым делом самолеты, Никита Андреевич, а потом уж все остальное. Как ты можешь заниматься подобными глупостями, когда наша жизнь в опасности и все вокруг так неопределенно?

А по мне – легко. Наши жизни всегда в опасности, и в принципе любой день может оказаться последним, где бы мы ни находились. Но вступать этим утром в философские пререкания как-то не хотелось. Часы показывали начало десятого утра, осадки не предвиделись, хотя и с ясным небом над головой было сложно.

Хрупкий сеновал возвышался над задней частью огорода, напоминая колосса на глиняных ногах. Мы находились наверху, в гуще пряных веток, свекольной и картофельной ботвы.

Я на корточках подобрался к проему, отыскал удобную позу для наблюдения и закурил. Баба Настя с распущенными волосами колдовала на участке, поливала будущий урожай из ржавой лейки, привязывала к колышкам развалившиеся помидоры. Она была в курсе, что мы перебрались на сеновал – иногда косилась в нашу сторону. Явного криминала в поступке не прослеживалось.

С сеновала открывались окрестные участки, заросший огород Василия Злобина, соседние с ним домовладения. По участку под номером шесть бродила невысокая плотная женщина – «вымирающая» представительница коренной народности (вчера мы ее уже видели). Она ходила так, словно реально вымирала – неуверенно, шатко, будто слепая. Позади нее, на четвертом участке, возились бабка с дедом: она в платочке, он в каком-то выцветшем картузе. И эти двое блуждали так, словно неделю провели в Сахаре под палящим солнцем.

Послышался шум мотора, и сразу осенила мысль: как вовремя мы проснулись! По улице с запада на восток проехала машина – внушительный джип с полуметровым клиренсом.

Мне сразу стало не по себе. Подобралась Варвара, пристроилась рядом. Машина скрылась за домом, потом опять возникла в просвете между соснами, опять исчезла. С сеновала просматривался выезд к развилке. Но никакая машина там не проходила. Значит, остановились на околице.

Зачем?

Мы снова волновались. Не глушь сибирская, а Мекка какая-то! Я закурил вторую сигарету, перехватив укоризненный взгляд Варвары. Да, я знаю, что эта штука меня убивает!

Мучительно текли минуты. Пришли в движение бабка с дедкой на четвертом участке, стали смещаться к выходу с огорода. Шли как замороженные. Им навстречу двигался гость – лысоватый мужчина средних лет в черных джинсах и свободной серой ветровке, под которой можно спрятать даже РПГ-7, не говоря уж про кобуру со Стечкиным! Субъект явно из внедорожника.

Он что-то бросил старикам, после чего вошел в их дом. Просто так, без приглашения! Старики не стали возмущаться – они никак не отреагировали! Холодок побежал по спине. Резонно допустить, что аналогичный субъект в данный момент обшаривает избу под номером три, где тоже есть жильцы. Первые два здания на улице заброшены, но и их должны осмотреть…

Субъект недолго провозился в доме. Вышел на крыльцо, поднес к губам рацию, что-то сказал. Спустился с крыльца, прошел мимо равнодушно застывших стариков, отправился осматривать огород и хозяйственные постройки.

– Облава, блин, – выдохнула Варвара, – партизан ищут.

Ох, не до юмора мне сейчас было.

– Варвара, за плетень, в бурьян, – ахнул я, – и лежи там мышкой, я скоро приду.

Я скатился с сеновала и вприпрыжку помчался к дому, перепрыгивая через грядки. Баба Настя со скрипом распрямила спину и воззрилась на меня с подозрением: дескать, что за физкультура? Лучше бы полки прибил в подвале!

Я метеором пронесся мимо нее, влетел в дом, запрыгал наверх. Где мы наследили? На кухне не должны, внизу свои вещи не разбрасывали. Только наверху! Я влетел на чердак, отпихнув кота, – прости, друг! Как предусмотрительно, что с ночи угнал машину. Я запихивал наши вещи в рюкзачок и сумку. Кинулся к шкафу, вывалил Варварино тряпье и его утрамбовал. Повертелся – вроде все – взвалил на себя все это добро и загремел вниз.