Сергей Зверев - Бронебойный экипаж

С самого утра Соколов отправил одного из опытных разведчиков, которых ему отдал Поздняков, с биноклем на левый фланг. Рассвет прошел в тишине, ни звуков моторов, ни выстрелов. Морозный воздух был чистым и прозрачным. Ночью кое-где припорошило легким снежком, но с утра небо очистилось, что предвещало усиление мороза. Лейтенант Щукарев стоял рядом с Алексеем и грыз ноготь на руке.

— Перестань ногти грызть, — усмехнулся Соколов. — Начмеду пожалуюсь, он тебе проверку устроит на предмет астриц.

— Лучше я к начмеду пошел бы, — задумчиво отозвался Щукарев. — Пусть клизмы ставит, уколы даже. У него сестрички там как на подбор. А вот эту тишину на передовой с самого начала войны терпеть не могу. Душу выматывает. В тылу за счастье в тишине с книжкой полежать, с девушкой по парку пройтись, а на «передке»… Лучше бы уж началось что-нибудь.

— Да уж, — в тон лейтенанту ответил Соколов. — Не знаю, как ты, а я авиации боюсь. Никак в толк не возьму, почему они нас пытаются голыми руками взять. Ни артиллерию не подтащат, ни «юнкерсы» не вызовут. Летом они не церемонились, с землей наши позиции ровняли, часами долбили крупным калибром и бомбы на головы валили. Что у них, силы кончились? Орудий и самолетов уже не хватает?

— Хотелось бы верить в это! — усмехнулся Щукарев. — Что вымотались они и поистрепались. Знаешь, я лучше к своим пойду. Мало ли, вдруг спать наладились в тишине. На морозце оно, знаешь, как морит. А сейчас внимательность нужна втрое. Ох, как нужна.

— Давай, Вадим, держись там!

— И ты тут… тоже, — пожимая руку Соколову, ответил лейтенант. — Знаешь, никак не избавлюсь от одной мысли. Местные думают, что Красная армия пришла освобождать их. А мы дело свое сделаем и уйдем. Хреново, правда?

— А ты о другом думай! — уверенно ответил ему Алексей. — Думай, что мы бьем врага везде, где находим. И мы можем брать города и оборонять их. Ну и что, что уходим. Все равно ведь вернемся!

— Ну, ладно, — махнул рукой Щукарев с грустной усмешкой и побежал за домами в сторону окопов своей пехоты.

— Товарищ младший лейтенант! — Соколов так задумался, что не расслышал зуммер полевого телефона. — Кукушка на связи!

— Ну-ка! — Алексей нахмурился и схватил протянутую связистом трубку аппарата. — Слушаю тебя Кукушка, я — Гнездо!

— Гнездо, там они, в камышах!

— Ты уверен? Много? Как определил?

— Так дышат ведь они, — с каким-то весельем отозвался разведчик. — Морозец же. Надо мной вот лапы большой ели, пар от моего дыхания в них растворяется, а они в камышах сидят и дышат. Пар от их дыхания. А еще камыш местами шевелится. Замерзли они там, по очереди греются, руками себя хлопают, ногами дрыгают.

— Ну, ты глазастый! — похвалил Соколов. — Наблюдай дальше, главное технику не проморгай.

— Техники нет, не проедешь на ней в камыши, да и не спрячешь там танк или бронетранспортер. Их тут рота, не меньше.

— Понял, Кукушка, — ответил Соколов и вызвал Логунова. — «Семерка», план «два». Атака со стороны камышей готовится. Наблюдатель доложил только что. Они, похоже, всю ночь там силы накапливали. Говорит, не меньше роты.

— Понял, командир, встретим и проводим! Пулеметчики на местах, позиции хорошие выбрали, «семерка» и 313-й замаскированы.

— Хорошо, Василий Иванович! Действуй по своему усмотрению, надеюсь на тебя, на твой опыт. Не горячись, раньше времени с места не двигайся. Удачи!

— Удачи, командир!

Ну, вот и все, подумал Соколов. Хоть что-то прояснилось, сразу жить легче стало. Прав Щукарев, неизвестность и тишина на передовой выматывают хуже самого напряженного боя. Когда бой идет, ты хоть что-то делаешь, а когда ждешь, сразу возникает ощущение, что ты не владеешь ситуацией, не знаешь, что замышляет враг, и все время кажется, что ты не готов.

Он приказал связисту передать Щукареву максимальную готовность и стал смотреть в бинокль на склоны противоположного берега.

И тут все началось. Противоположный высокий берег как будто взорвался ревом одновременно многих десятков двигателей. Соколов усмехнулся, а ведь они сглупили, подумал он. Моторы застыли за ночь. Мы «тридцатьчетверки» гоняли на холостом ходу, прогревали дизеля, а они на холодных двигателях и в атаку. Они же у них глохнуть начнут, дымить на ручном подсосе, горючку лишнюю жрать, топливо сгорать будет не до конца, тяга слабовата.

А со склона перли танки с бронетранспортерами. Сразу в три ряда. Первыми шли Т-IV. Они с ревом отодвигали подбитые машины, пропуская идущих следом. А потом и сами устремлялись вперед. Пушки стреляли с ходу, били пулеметы. С окраины городка им отвечали четыре оставшихся трофейных танка. Отвечали торопливо, плохо целясь. Видимо, наводчики нервничали. Но вмешиваться не стоило, Щукарев там, он поймет и прикажет целиться лучше и не торопиться.