Сергей Зверев - Бронебойный экипаж

— Завтра вы не будете атаковать русских, генерал, — тихо, но очень веско сказал гость. — Вы сейчас отдадите приказ своим подразделениям отойти. Вот в этом пакете письмо, адресованное вам лично. Там стоит подпись Кальтенбрунера.

— А-а, — небрежно кивнул генерал, принимая пакет. — Видимо, это связано с секретными русскими снарядами?

— Вы уже знаете? — удивился офицер.

— Естественно, — пожал плечами генерал, читая письмо. — Я привык досконально владеть информацией на том участке, на котором мне поручено сражаться.

Ланге пропустил мимо ушей изящную салонную издевку, отпущенную генералом, и стал ждать, когда Карлофф дочитает письмо.

Оберштурмбаннфюрер крутил в пальцах сигарету. Генерал бросил на него короткий взгляд и разрешил закурить. Он оценил такт своего гостя, который мог бы и не спрашивать разрешения. Офицеры из имперской службы безопасности чаще всего вели себя высокомерно даже в присутствии старших по званию офицеров вермахта.

— Так, — генерал отложил письмо и снял очки в тонкой металлической оправе. — И кто будет вести переговоры? В письме не указано, кто именно получает полномочия и принимает решения.

Генерал специально сделал многозначительную паузу, но так и не произнес слова «и несет персональную ответственность».

— Вы здесь командуете, генерал, — чуть наклонил голову Ланге. — Это письмо можете расценивать как рекомендации нашего ведомства. Ведь цель у нас с вами одна — победа над большевиками. Вы делаете свое дело, мы свое. У вас в руках армия, мы ищем эти снаряды. Успех — и мой, и ваш будет оценен по достоинству в Берлине, когда фюреру доложат, что захвачены образцы того самого пороха, которым Красная армия начиняет свои реактивные снаряды, причинившее нам уже столько неприятностей. Не важно, кто кому помогает: я вам или вы мне.

— Хорошо. Как вы видите наши дальнейшие действия?

— Вы отменяете приказ об атаках на город. Потом высылаете парламентера, которого инструктирую я. Мы можем даже снабдить его письмом к русскому командиру. Не смотрите на меня так, генерал. Вам придется послать кого-то из ваших офицеров. Я бы предложил кандидатуру вашего адъютанта. Я пойти не могу по одной простой причине: русские с некоторых пор с неприязнью относятся к нашей форме. Переодеваться я не стану, это неуважение к мундиру и пренебрежение своей честью. Разумеется, я не боюсь пойти парламентером, но от моей формы делу будет больше вреда, чем пользы. Мы должны убедить русских прекратить сопротивление, а не раздражать их. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Хорошо, с первым шагом понятно. Либо русские прекращают сопротивление, либо они продолжают его. Второе мне кажется более вероятным, потому что я воюю с 22 июня и успел понять, что их солдаты очень не любят сдаваться, даже если это диктует здравый смысл. Итак, если они сдаются, мне дальнейшее понятно, а вот если они отказываются сдаваться?

— Это не важно, генерал, — со странной улыбкой ответил Ланге. — Главное прекратить огонь и начать переговоры. Сейчас самый главный наш союзник — это время. И не беспокойтесь, вас никто не посмеет упрекнуть, что здесь, под этим Лыковым Отрогом, вы держали боевые части слишком долго.

— Долго? — генерал посмотрел на собеседника с крайним изумлением.

— Я утрирую, генерал, — слегка улыбнулся оберштурмбаннфюрер и отвел взгляд.

Майор Лацис с трудом поднялся на ноги. Кровь из левой руки текла очень сильно, он чувствовал, как рукав его кожаной куртки внутри становится влажным. Голова все еще кружилась, кто-то из бойцов подхватил майора под мышки. От черной «эмки», на которой он ехал, почти ничего не осталось. Водитель погиб, нескольким бойцам пришлось тушить изуродованную машину, чтобы извлечь из нее тело.

— Вы в рубашке родились, — сказал подошедший капитан Забелин. — Садитесь, товарищ майор, вон бежит санинструктор, он перевяжет вас.

— Как там Соколов? Вы были у него? — спросил тихим голосом Лацис, опускаясь на поваленное дерево. — Что со связью, восстановили?

— Связисты работают, товарищ майор. И Соколов держится. Он молодец, просто талантливый командир. Немцы там не пройдут.

— Слушайте, Забелин, почему немцы прекратили атаки? — майор поморщился, когда пришлось вынимать из куртки раненую руку для перевязки. — Они двое суток рвались как очумелые и вдруг затихли. Вот этот последний на сегодня шальной снаряд чуть было все не испортил.

— Я готов поверить, — улыбнулся Забелин, — что немцы перестали атаковать ради одного-единственного выстрела по вашей машине. Они хотели лишить нас командира. А вообще странно, конечно. Или они перегруппировывают силы, или меняют потрепанные части на свежие. Слишком большие у них потери. Если они хотели изменить направление своих атак, то для этого не стоило прекращать бой на старом направлении.