Евгений Сухов - Чужой своим не станет

Обергруппенфюрер испытал некоторое разочарование – не такого результата он ожидал. Все складывалось не так, как планировалось, но вряд ли кто справился бы с таким заданием лучше, чем гауптштурмфюрер Штольце.

Подняв трубку, Кальтенбруннер распорядился:

– Шлейхер, зайдите ко мне.

Вернув текст радиосообщения адъютанту, Кальтенбруннер приказал:

– Проверить полученные данные по другим источникам, и побыстрее!

– Слушаюсь!

Ближе к вечеру полученные от Штольце данные были подтверждены разными, не связанными между собой источниками. В поселке Яровичи, где стоит штаб Девяносто первого стрелкового корпуса, действительно шел интенсивный бой. Передислокация русских подразделений в район Тирасполя также была подтверждена наблюдателями на станциях. Похоже, что в Бессарабии русские создают мощное бронетанковое соединение, которое предполагают выдвинуть под Кишинев.

Взяв из папки чистый лист бумаги, обергруппенфюрер написал:

« Зауберу. Ваши данные весьма важны. Сделайте все возможное, чтобы оторваться от преследования. Сообщите район вашего нахождения, мы организуем для вас коридор на нашу сторону, или сообщите координаты, откуда вас мог бы забрать самолет. Фредерик ».

Запечатав конверт, Кальтенбруннер вызвал адъютанта.

– Немедленно отнесите в шифровальный отдел. Нужно передать радиосообщение в ближайший эфир, и пусть подадут мою машину, я выезжаю. Немедленно!

– Слушаюсь! – бойко ответил капитан и вышел из кабинета.

Следовало немедленно ехать в «Вольфшанце», где размещался штаб Гитлера, и доложить ему о последних маневрах русских.

«Направление главного удара в районе Кишинева будет выглядеть вполне логично, – размышлял Кальтенбруннер. – На Украине русские сумели продвинуться достаточно далеко, взяли Киев и Львов. Но в Белоруссии они натолкнулись на глубокоэшелонированную оборону, завязли и были вынуждены перейти к позиционной войне. Для наступления остается только Бессарабия. Вот там мы их и встретим!»

Настроение Кальтенбруннера заметно улучшилось, хотя предстоящая дорога совершенно его не радовала.

Здоровье Гитлера после покушения значительно ухудшилось, он даже слег на две недели в постель, попав в полное распоряжение своего лейб-врача доктора медицины Теодора Мореля. Надо отдать ему должное – доктор умел справляться с Гитлером, он вылечил у него желудочную болезнь, что и стало звездным часом в карьере эскулапа. Без своего личного врача фюрер не выезжал ни в одну длительную поездку, держал его при себе во всех ставках.

Обергруппенфюреру было известно, что сейчас за здоровье хворающего Гитлера борются две группы лекарей: одну возглавлял Морель, его личный лейб-медик, другую – хирурги Брандт и Хассельбах, считавшие, что фюрер слишком много принимает стрихнина. Однако Морелю, лечившему вождя аж с тридцать шестого года, фюрер доверял несравненно больше, чем кому-либо. Гиммлер уже заявил, что он не допустит ненужной возни вокруг больного фюрера, обещал прогнать лечащих врачей и прислать своего лейб-медика, оберштурмбанфюрера СС доктора Штумпфеггера.

В настоящее время на военных совещаниях Гитлера замещал его заместитель, Кейтель. Долговязый, длинноногий и длиннорукий, во всем подражающий Гитлеру, он комично смотрелся на оперативных совещаниях. Так же, как и фюрер, он водил длинными узкими ладонями по карте, рисовал синим карандашом стрелки, указывая места возможного удара русских. Взирал на собравшихся строгим взглядом, при случае мог ударить по столу кулаком и, неестественно выпрямляясь, делаясь от этого еще выше, сверху вниз посматривал на заметно смущенных генералов.

Одно дело, когда по столу стучит рейхсканцлер, в чьих руках всецело находится не только их жизнь, но и судьба всего государства, и другое дело – один из военных советников Гитлера.

Генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель требовал не только стабилизировать положение на фронте, он призывал к более решительным действиям – к переходу в наступление.

Кейтель вдруг вышел из тени приболевшего Гитлера и стал таким, каким, собственно, и сформировала его природа: заносчивым, нетерпимым к чужому мнению и невероятно высокомерным. Он чувствовал себя на своем месте. Боевые генералы не без тревоги думали о здоровье ослабевшего фюрера: а что, если Кейтель останется за него надолго?

Молодые офицеры Генерального штаба, которым генерал-фельдмаршал Кейтель не давал спуску, не без иронии называли его Полководцем.