Александр Фишман - Доставить и выжить

— Выходит, не видишь… — задумчиво произнес старший прапорщик.

— Ты о чем?

— Не видишь в нас серьезных противников?

— Извини, отец. Но посуди сам: чемоданчик свой вы сдали без боя. Просто взяли и отдали. Я бы так ни за что не сделал.

— Вас четверо, у вас автоматы, вы — менты. Что нам оставалось?

— Я бы бился до последнего.

— И я бы! — заверил Сергей.

— Вот видите. Пойдем дальше. Прикрытие у вас дохлое, какой-то полковничишко. Сергей на него взглянул внимательно, он и усрался. Едете в поезде по прямой, не меняя маршрута, не пытаясь оторваться от преследования. Когда мы ломиться начали, можно было уйти через окно…

— У них машина.

— Это верно. Но попробовать можно было. Как-то это все несерьезно, по-детски.

— Мы такими вещами никогда раньше не занимались, — произнес Никита.

— Тем более. И не надо было начинать. Наняли бы нас или кого-то наподобие.

— Мы таким людям не доверяем.

— Почему же?

— А почему ты не отдал "дипломат" заказчикам?

— Тебе не об этом надо беспокоиться, а о собственной шкуре.

— Благодарю за совет.

— А ведь ты лукавишь, майор, — хмыкнул отставной прапорщик.

— В смысле? — неподдельно изумился Чересседельников.

— Автомат у тебя снят с предохранителя. И повернут он дулом к нам. И рука у тебя напряжена, хотя это довольно неудобно все время держать так руку. И тяжеловес твой постоянно на стреме. Это ты его так проинструктировал, вот он и не расслабляется. Ведь это твой лучший боец, верно?

— Несомненно.

— Ну вот. Где он должен находиться, если бы ты нас не боялся? Конечно, там, где "дипломат". Ведь твои наниматели могут попытаться отбить его. А ты держишь сержанта здесь. Ведь его лучше использовать там, где опасней, значит, ты полагаешь, что опасней здесь. И "дипломат" ты не зря отсюда убрал, ой не зря. Хочешь, скажу, почему ты так поступил?

— Ну, скажи.

— А ты боишься его с нами оставлять. Несмотря на Сережу, автоматы, людей в коридоре. Разделил две смертельные опасности. И правильно сделал.

— Надо же, я думал, ты слепой!

— Я хоть и слепой, но не тупой. И такие вещи хорошо вижу. И прекрасно понимаю, зачем ты здесь высиживаешь, точишь лясы и заигрываешь с нами.

— Что ты плетешь!

— Ну извини, коли я ошибся. Больше ни слова не скажу.

— Погоди, батя, не замыкайся. Мне как раз очень интересно, что ты говоришь. Так чем, по-твоему, продиктованы мои действия?

— Это тебе даже мой мальчик может обрисовать.

— Лавин? — вопросительно уставился на Никиту Чересседельников.

— Мы на это не пойдем, — покачал головой тот. — Ни за какие коврижки.

— На что — на это? — досадливо поморщился омоновец. — Поясни.

— Понятно на что. Ты хочешь кинуть своих заказчиков.

— С чего ты взял?

— Да здесь — к гадалке не ходи. Наручники не надел, "бабки" не отобрал, меды сочишь. "Дипломат" своим бугаям сунул, уединился тут с нами. Дед тебя ковыряет потихонечку, со спецом, это верно, но ковыряет, а ты терпишь, утираешься, цербера своего на поводке держишь. Это ты-то! Посмотрись в зеркало, ты на себя не похож, потому как роль чужую играешь. А цель очевидна — хочешь нам предложить вступить в долю. Во-первых, чтобы код узнать. Уж если рисковать, то не из-за кота в мешке. Так?

— Повествуй дальше. — Майор и не пытался скрыть своей заинтересованности.

— А во-вторых, ты хочешь узнать, что с этими облигациями дальше делать, куда их можно пристроить, как обналичить. И без нас тебе с этим не справиться.

— Цену себе набиваешь?

— Отнюдь. Не станешь же ты ходить по банкам и спрашивать у каждого встречного-поперечного, что это да не купит ли это кто. Уж не сотворить подобного у тебя ума хватит. Да и не поднять тебе такую махину, надорвешься.

— А сколько там? — блеснул глазами Чересседельников.

— Спроси у своих работодателей.

— На это-то уж ты можешь ответить! Это не код, согласись.

Лавин немного подумал и принял решение.

— Двадцать четыре, — произнес он.

— "Лимона"?

— Долларов.

Чересседельников и Сергей переглянулись. Они понимали друг друга без слов.

— Ладно, ваши условия? — спросил майор.

— Нет у нас никаких условий. Маркелыч же четко сказал.

— Вы что же, предпочитаете выступить в роли отбивных у этих мудаков?

— Вовсе нет!

— Тогда в чем дело?

— Не верим мы тебе, Ты предал свои погоны, свою службу, хочешь предать своих нанимателей, предашь и нас. Дойдет до дела, и Сережу своего предашь, и пацанов, что в коридоре ошиваются. Натура у тебя такая. Продажная.