Александр Фишман - Доставить и выжить

— Вот и наш полковник! — довольно улыбнулся майор. — А ты говорил…

— В чем дело?! На каком основании?! Кто старший?! — продолжал греметь Кулаков.

— Ну, я старший, — медленно повернувшись к нему, неохотно, как бы с ленцой, выдавил из себя омоновец. — Что орешь-то? Даже если пожар — мы уже на месте.

— Что вы себе позволяете! — Кулаков был прекрасен в гневе и в своей блестящей форме. — Я заместитель начальника инспекционного отдела…

— Довольно на этом! — бесцеремонно прервал его омоновец. — Мне не интересны ни твои звания, ни твои должности, ни твое имя. Лишняя информация…

— Да как вы смеете! — возмущению полковника не было предела. — Да я!.. Да вы!..

— Хватит голосить, я сказал. А то удар хватит. Иди, отдохни, мы тебя не вызывали.

— Считайте, что вы уже уволены! Я все равно узнаю, кто вы такой! На первой же станции.

— Я — майор Чересседельников. Транспортный ОМОН. Средне-Уральская "железка". Можешь жаловаться хоть министру, хоть президенту. Только потом не пожалей об этом.

— Это вам придется пожалеть! Да я вас… В порошок!..

— Сергей, уговори штабного!

Отдав распоряжение, омоновец с презрительным видом отвернулся от полковника.

— Пошли! — Огромный, под два метра милиционер грубо подтолкнул Кулакова в сторону его купе, ничуть не смущаясь большими звездами на его погонах.

— Руки, сержант! — попытался сохранить собственное достоинство старший офицер.

— Иди давай! — со злостью прошипел омоновец. — Не доставай меня!

Он открыл дверь и буквально запихнул полковника в купе.

— Ну, сволочь! — лицо Кулакова пошло красными пятнами.

Сержант, схватив его огромной пятерней за китель на груди, грубо усадил и, приблизив лицо вплотную, угрожающе произнес:

— Ты! Крыса штабная! Если ты сейчас вякнешь еще хоть слово, я сломаю тебе руку! А если я увижу тебя в коридоре — сломаю обе! Сейчас посмотрим, как ты понял. — Громила отпустил одежду полковника и разогнулся.

— Ну, бормотни что-нибудь, попробуй. Ты же большой любитель потрепаться. Ну же, министерский…

Кулаков подавленно молчал.

— Молодец! — похлопал его по щеке Сергей. — Правильно все понял. Знаешь, что ты только что сделал? Знаешь, нет?

Полковник тщетно пытался разгладить галстук, демонстративно сосредоточившись на этом занятии и не подымая глаз.

— Ты только что спас себе руку! — садистски улыбнулся сержант.

Он посмотрел на мужчину и женщину, едущих в этом же купе и взирающих на происходящее с ошарашенно-испуганным видом, как бы призывая их разделить с ним радость. — Он только что спас себе руку. Скорее всего, правую. Везучий черт!

С этими словами омоновец вышел в коридор.

— Ужас! — прошептала женщина, сочувственно глядя на Кулакова.

— Мразь! Всю одежду помял! — спокойнее, чем диктовала обстановка, откликнулся тот.

Лавин с Шамышовым сидели на левой нижней полке, майор Чересседельников с Сергеем устроились напротив. Двое омоновцев и люди Охотника остались снаружи за закрытыми дверями.

— Ну, давай! — цыкнул языком Чересседельников, обращаясь к Никите.

— Что давать? Документы, деньги? Добрые советы? Бесплатные консультации?

— Кончай, Лавин, не выступай.

— Так вы знаете, кто я! — последовала усмешка. — Завидная осведомленность…

— Кончай, я сказал.

— И что же вы от меня хотите?

— Да уж, конечно, не добрых советов. И тем более, не бесплатных консультаций.

— Тогда — чего?

— Не надо так, парень. Видел, как Сережа подвинул твоего полковника?

Лавин взглянул на гиганта. Тот сидел с безучастным видом.

— Справился…

— Я специально для вас эту демонстрацию устроил, — сообщил майор.

— Мы так и поняли, — глухо произнес прапорщик.

— Вот и отлично. Надеюсь, что вы также поняли, что нам никто не помешает сделать свое дело. Мне лично лишний шум ни к чему. Предпочитаю действовать без стрельбы и зуботычин…

— Хочется верить, — буркнул Маркелыч.

— Поэтому очень рассчитываю на ваше сотрудничество, мужики.

— Докатились! Уже купленные "мусора" призывают нас к сотрудничеству!

Сергей напрягся. Чересседельников успокаивающе положил ему руку на колено.

— Не заводись. — Он перевел взгляд на Шамышова: — А ты не нагнетай, старик. Мы ведь тоже не железные, у нас тоже нервы. Можем и обидеться.

— И обидеть, — добавил сержант.

— Да, и обидеть. Так что следи за своим языком. Для своего же блага.

— Извините, — покорно кивнул старший прапорщик, — впредь я буду осторожнее.