Николай Иовлев - Поединок

Подхожу к зеркалу. Оттуда на меня уставилось заросшее русой щетиной лицо, не лишенное, можно сказать, некоторого приятства. Благородные морщины лба и лучистые по краям глаз — только украшают его. В глазах сквозит некая вековая печаль, что в общем-то также не вредит общему впечатлению. Щетина, правда, жидковата, но сбривать, пожалуй, не стоит: во-первых, она меня не уродует, а во-вторых, пусть остается как своего рода маскировка. Камуфляж. На фотопортретах анфас и профиль, сделанных в «Крестах», я — с гладким лицом. К тому же кровоподтек от удара полосатика под щетиной не виден. И вообще, надеюсь, я теперешний серьезно отличаюсь от тогдашнего. Когда увидел себя в зеркале перед судом. В лучшую, разумеется, сторону. Выгляжу поправившимся и чуть ли не посвежевшим. Словно с отдыха вернулся. Хорош отдых, нечего сказать! И тем не менее — это несомненно. Тем труднее будет выделить меня среди толп этого мегаполиса.

В третьем по счету шкафчике нахожу подходящую по размеру и к тому же сравнительно чистую робу — брюки и куртку, — слава Богу, не тюремную, а строительную, сшитую даже с некоторым изяществом: косые карманы, погончики. Обрядившись, подхожу к зеркалу. Браво! Рыбак в отпуске. На экскурсии в городе трех революций.

Отыскивается и обувка моего размера — старенькие кроссовки, загаженные цементным раствором, изрядную долю которого удается все-таки счистить.

Ну а теперь надо свинчивать отсюда так быстро, насколько лишь это возможно: встреча с работягами не входит в мои дальнейшие планы. Обратным путем, преодолевая железобетонные препятствия, самое серьезное из которых — монументальный заборище, выбираюсь на трассу вдоль набережной. В какую сторону драпать? С одной — тюрьма, а с другой — коптящий труп катафалка, к которому, кстати, уже подъехала пожарная машина, и не только она одна. Через каких-нибудь пять — десять минут достоверно выяснится, что обуглившихся беглецов в сожженном катафалке нет, а есть лишь обгоревший труп офицера охраны. Начнут прочесывать окрестности, например, с собакой — и найдут, конечно же, оставленные мною следы. А это означает, что в оперативные сводки попадут мои приметы и по одежде. Следовательно, от маскарада необходимо избавиться как можно быстрее. Тачку пытаюсь поймать все-таки в направлении, противоположном тюрьме, к которой страшно приближаться даже на пушечный выстрел. Когда мимо с шелестом пролетает целый кортеж ментовских машин, чуть не испускаю дух от захлестнувшего ужаса. Какой же я молодчина, что, покидая вагончик, в последний момент нахлобучил на голову строительную каску. Теперь я ни дать ни взять — шустрый работяга, раньше всех явившийся на объект. Вот только куда это я собрался в такую рань? Если что, скажу — за пивом. Опохмелиться. Разве не убедительно?

Несколько автомобилей проносятся не снижая скорости, хотя салоны иных и свободны. Боятся, должно быть, что испачкаю им сиденья грязной робой. Иномарки даже не пытаюсь тормозить — дохлый номер, но всем остальным машу довольно темпераментно. И наконец, сбавив скорость и свернув к обочине, возле меня притормаживает «жигуленок» какой-то старенькой, лупоглазой модели.

— На Финляндский вокзал!

— Садись.

Плюхаюсь на мягкое сиденье. Ну вот теперь, похоже, можно твердо сказать, что судьба преподнесла мне настоящий подарок. Хотя надо бы еще проскочить мимо коптящего катафалка. Каску, сняв, кладу на колени. Здесь, в машине, она смотрится более чем нелепо.

— Ни фига, видать, рвануло! — сбросив скорость, удивляется водитель — молодой блондинистый парнишка, кивая на чадящий остов катафалка, отброшенного, вероятно, взрывной волной метров на десять от дороги и поваленного на бок. Парнишка словно приглашает обменяться впечатлениями, но я молчу. Чем меньше он от меня услышит — тем лучше.

Пожарные уже поливают чадящий факел несколькими струями, отчего дым становится еще более жирным, хотя и меняет цвет с черного на пепельный.

На обочине по обе стороны шоссе припарковано несколько явно ментовских автомобилей: «волги», «форды» и какие-то еще иномарки с мигалками. Хозяева их кучкуются рядом.

Из подъехавшего прямо на наших глазах сине-белого автобуса выпрыгивают громилы в камуфляже. Эти будут, пожалуй, покрепче моих спасителей. Если они еще и такие же толковые, то это, конечно, серьезная сила.

— Да, не сла-або! — продолжает упиваться зрелищем паренек, попеременно поглядывая то на дорогу, то на пожар и явно сожалея, что не может, отказавшись от первого, всецело предаться второму. — Интересно, как же это его угораздило?