Андрей Воронин - Банда возвращается

— Так оно и есть. Вот видите, мы с вами единомышленники! — обрадовалась Виктория.

Они давно уже выехали за город, и Банда развил порядочную скорость. Но быстрая езда нисколько не мешала ему поддерживать разговор:

— Я просто завяз одним коготком в очень крупном деле, которое уже нельзя выбросить из головы. Разве серьезный шахматист сможет пройти мимо интересной партии?

Вот и я… Так что всей птичке пропасть.

— Но почему вы поверили моему странному звонку? — все допытывалась Виктория. — Почему не решили, что это какая-нибудь хитроумная проверка?

— Заметили, что мы снова перешли на «вы»?

— Душевные излияния всегда имеют схожесть с чем-то из романтической литературы.

— Пожалуй. У тебя просто кризис доверия. Что-то подобное всегда случается в переломные моменты судьбы, — рассудил Бондарович. — Ты воспитана в семье, где сильный и умный дедушка пользовался абсолютным доверием. Так?

— Он и сейчас — глава.

— Отсюда твое стремление браться за трудные дела, отсюда же поиск на службе такого начальника, которому можно верить во всех вопросах.

Виктория приглядывалась к километровым столбикам:

— Александр, поворачиваем направо.

Бондарович перестроился в правый крайний ряд.

Девушка припомнила:

— Как ни странно, Кожинов сегодня говорил мне почти то же самое, О том, что я просто потеряла к нему доверие. И сослал меня в Ярославль.

— В Ярославль?

— Да, он полагал, что делает благородный жест — спасает заблудшую овечку.

— А потом прислал группу задержания.

Виктория так и подскочила на своем месте:

— А как он нас вычислил?

— Отследили меня, судя по тому, что в квартире уже была засада. Хотя мне казалось, что я внимателен. Сама понимаешь, и не в моих интересах было приводить «хвост». А может, зафиксировали наш разговор по телефону… Не стоит над этим ломать себе голову.

— Да, пройденный этап, — согласилась девушка. — Какие шаги делаем завтра?

Александр закурил:

— В случае третьем, если сыр-бор затеяли третьи лица, мы ничего не можем предпринять самостоятельно. Надо будет либо искать сильных союзников, либо выходить из игры и надолго залегать на дно — где-нибудь в провинции.

Сдаваться же в плен мы не собираемся?

— Нам придется опираться на того же Кожинова, — предложила Виктория.

Банда покачал головой:

— Ни в коем случае. Он нас просто пристрелит — как еще двоих подвернувшихся под руку идиотов.

Виктория лихорадочно перебирала в уме варианты:

— Значит, надо обезопасить себя.

— Пресса?

— Да, в этом случае может выручить только «четвертая власть». В большой политике уже были десятки прецедентов. В безвыходном положении многие обращаются к журналистам. Эта братия наименее коррумпирована. В погоне за сенсацией ведь каждый за себя…

— Терпеть их не могу, — признался Бондарович.

— Я тоже. Но есть среди них порядочные люди. Постараемся связаться через хозяина домика с Геной Рыпула.

— Кто это?

— Редактор отдела новостей в газете «Коммерсантъ Дейли». Авторитетный и порядочный человек. Но — гулена, каких свет не видывал. Мы с ним здесь в домике и познакомились. Потом я регулярно подкидывала ему новости от Кожинова.

Бондарович понимающе усмехнулся:

— Санкционированная «утечка информации».

— Именно.

— Нам будет сложно связаться с ним. Или ты другого мнения?.. Прямые звонки исключены, — как опытный фээсбэшник предупредил Александр. — Нас в первую очередь будут отслеживать на контактах с прессой.

— Как?

— В нашей службе есть целая система мероприятий.

Здесь не только санкционированное прослушивание… Это наша епархия, — Александр на небольшой скорости вел машину по проселочной дороге; и эта дорога оставляла желать лучшего. — А что представляет из себя домик, куда мы едем? Кто его хозяин?

— Кулак-хуторянин.

— Живой с тех пор? — Бондарович удивленно воззрился на красавицу-спутницу.

— Правнук живой. Ему от прадеда остался хутор неподалеку от озера.

— А что прадед?

— В тридцатые годы был сослан в Соловки…

— Да, были времена похуже нынешних. Напрасно сейчас многие стонут… И, значит, не вернулся?

— Нет. Я разговорилась как-то с Николаем…

— Так зовут нынешнего хозяина?

— Да… Прадеда его казнили. Через много лет Николай узнал от одного человека, который тоже был в том лагере, но которому посчастливилось выжить, как казнили… Там, на Большом Соловецком острове есть гора Секирная… Многих казнили на ней: приковывали цепью бревно к ногам и сталкивали с горы; бревно катилось и тащило за собой человека; после такого ни одной целой косточки у казненного не оставалось…