Александр Тамоников - Даманский. Огненные берега

За спиной остался лесок, пограничники выбежали к северному берегу. Пользы от прожекторов уже не было — слишком далеко. Бугры, комья глины, чахлая растительность на покатых спусках. И этот бесполезный кусок суши китайцы считают своим?

Бойцы залегали, поползли по-пластунски. С косогора кто-то поднялся, бежал навстречу, сгибаясь в три погибели.

— Не стреляйте, это я, Черемшин… Не вставайте в полный рост, ложитесь…

— Что за стрельбы тут у вас, Черемшин? Воробьев добиваете?

— Да если бы так, товарищ лейтенант… Это не я, это Лупенко, он там, левее, увидел кого-то… Говорит, несколько человек к острову бежали… Может, померещилось… Я на данном участке ситуацию контролирую, а он там, слева…

— Лузин, Глобыш, остаться здесь, рассредоточиться вдоль берега. Остальные — за мной…

Солдаты перебегали вдоль береговой полосы, смещались на северо-западную оконечность. Подмерзали ноги, руки в перчатках теряли чувствительность. А под шапкой и полушубком, наоборот, все сопрело.

В складках у маленького мыса уже кто-то возился. Свои — Бабаев первым добежал до Лупенко. Модяну остался за камнями, Павел с Шагдаровым съезжали в ложбину перед косогором. Позицию боец выбрал удачную, выложил склон жухлой травой, огрызками досок, фанерой — соорудил вполне приличную «лежку».

— Лупенко, что случилось?

— Товарищ лейтенант, да бес его знает… — растерянно бубнил рядовой, от волнения переходя на украинскую речь. — Лежу себе… Снег валит, темнота, лед рядом… Вижу, кто-то вылупился из темноты, вроде стоит. Потом еще один, третий, четвертый…

— Ох, Яшка, глаза велики у твоего страха, — сплюнул с досады Бабаев. — Почудилось тебе — может, во сне привиделось или с головой неладно, а мы в такую даль перлись.

— Да нет же, я что, слепой? — горячился пограничник. — Не первый раз замужем, я эту кухню уже наизусть… Все, как положено по уставу: стой, кричу, стрелять буду. Они отступили, пропали, в общем. Лежу дальше, не дышу, шарю во все стороны. А снег, зараза, так и валит… Снова кто-то мерцает, перебегает вроде. Кричу: стой, стрелять буду! А они шастают, то появятся, то пропадут. Издеваются, короче. Ну, я и стрельнул — в воздух, понятное дело. А они бесшумно так, шныряют, словно привидения, только пятна вижу… Снова очередью вверх… Вроде отошли, но кто их знает…

— Эх, Лупенко, не поспали мы из-за тебя, — проворчал Шагдаров. — А что, товарищ лейтенант, может, и привидения тут есть. Шаманы нанайские накликали — они тут иногда справляют свои обряды. У нас ведь тоже в Бурятии еще не всех шаманов ликвидировали, остались в глухих отсталых районах…

— Так, заткнулись, — приказал Павел. — Рассредоточиться — только ползком, прячьте от пуль свои ценности. Где ты их видел, Лупенко?

— Там, — кивнул боец. — А еще там… — показал он в другую сторону. — Танцевали на льду, супостаты, метров сорок до них было…

Неуютно становилось на душе. Кто такие эти «привидения» — двух мнений быть не могло. Что им мешало обойти остров с запада и в данную минуту подкрадываться сзади? Кто их сдержит — Бабаев? Павел забыл про холод, забрался на косогор, пристроился боком. Ветер стих, снег падал медленно, торжественно — как в новогоднюю ночь. Узкая протока в северо-западной части острова заметно расширялась. Если метрах в сорока они блуждали, значит, уже на советской территории.

Видимость была отвратительной. Прожекторы с советской стороны сюда не добивали — озаряли только лес на китайских сопках. Сквозь пелену вырисовывался китайский берег — невнятный склон. Он не видел, чтобы там кто-то двигался. Солдату могло показаться, но это вряд ли, не первый день на службе. Павел вглядывался в темноту, затаив дыхание, и сам не заметил, как начал приподниматься…

Очередь ударила со стороны вражеского берега! Ошарашенный, он повалился обратно. Несколько пуль пролетели над головой, две или три взрыли глину рядом, разбросали ее вместе со снегом. Простучала вторая очередь, что-то кричали его бойцы. Он сполз по косогору, ошеломленный, рука потянулась к кобуре, выхватила пистолет Макарова. Стоп, нельзя…

— Не стрелять! — крикнул он.

— Ага, а им, значит, можно? — проворчал Шагдаров.

Выходит, так! Автоматы продолжали стрелять. Противник засел на берегу. Но как их заметили? Бинокли, стереотрубы? Так и на снайпера можно нарваться, который уж точно не промахнется. Теперь стреляло целое отделение. Пули рвали косогор, ломали ветки кустарника.

— Не высовываться! — кричал Павел. — Отползаем!