Александр Тамоников - Даманский. Огненные берега

— Вы вспомнили, товарищ лейтенант…

— Не забывал никогда, Бабаев. Разве можно забыть? Трое суток гауптвахты за самовольное оставление воинской части — как с куста…

— А может, не надо, товарищ лейтенант? — взмолился пограничник. — Все же обстоятельства изменились и все такое… Ну, хотите, дам вам честное комсомольское, что до дембеля ни на одну бабу не взгляну, дальше забора — ни ногой? К тому же осталось меньше трех месяцев — фигня какая, буду тише воды, ниже травы, отличником боевой и политической…

— Нет, Бабаев, залетел ты, как муха в форточку, — строго сказал Павел. — Наказание было отсроченным, и по закону я обязан его применить. Ты вероломно нарушил устав, поставил под вопрос боеспособность нашего взвода, а заодно и всей заставы. И не надо кивать на обстоятельства, которые к твоему залету не имеют никакого отношения. Провинился — будь добр ответить. Кстати, и на дембель ты поедешь позже всех — в июле, нормально?

— Вот черт, отомстили-таки… — сник Бабаев. — А я его еще из-под огня вытаскивал, перевязывал, думал, простит…

Засмеялся Черемшин, остальные тоже заметно оживились.

— Мишка, да кончай ты убиваться. Товарищ лейтенант шутит, не видишь, что ли?

Павел улыбался. Бабаев всмотрелся в его лицо, шумно выдохнул.

— Ну, знаете, товарищ лейтенант… Так и до инфаркта можно довести…

— Живи, Бабаев. Данной мне властью наказание снимается. Как ты тогда сказал: моряк ребенка не обидит? Вот и офицер погранслужбы — тоже…

Они ушли через полчаса — довольные, выговорились. Бабаев уверял, что после демобилизации обязательно будет писать, просил передать пламенный привет от всего взвода Анастасии Игоревне…

Последняя была уже здесь — взволнованная, дрожащая. Присела на край кровати, обняла, стала покрывать поцелуями. Он глупо улыбался, гладил жену по голове. Натерпелась… Слезы капали на простыню.

— Ты очнулся, мой хороший, наконец-то… — шептала она. — Я несколько раз прибегала, но ты был без сознания… Сидела в коридоре, ждала, там так холодно… Ты жив, это главное, больше мне ничего не нужно, остальное — ерунда… Тебе не больно? Как это случилось? Это не страшно? — она осторожно прикасалась к повязке — морщилась, словно досталось не ему, а ей.

— Да уж точно не стрела Амура, — отшутился он. — Пустяки — маленькая такая штучка, ее уже вытащили. Врачи говорят, все заживет через месяц, как на собаке.

— Как я рада, господи… Скажи, Пашенька, все закончилось? Больше никогда такого не случится, и мы сможем жить спокойно?

— Да, родная, на этот раз все кончилось окончательно и бесповоротно…

Но он и в этот раз ошибся. Упрямству китайской стороны можно было слагать поэмы. Они опять подтягивали к границе пехотные части, разворачивали артиллерийские батареи. Преподанный урок их ничему не научил.

17 марта, после успешно проведенных выборов руководство округа приказало отбуксировать к заставе подбитый танк полковника Леонидова. Т-62 считался секретным оружием. На нем стояло гладкоствольное орудие и новейшие приборы стабилизации.

На место прибыли два тягача и специальная эвакуационная группа. Как только они приблизились к танку, китайцы открыли со своего берега мощный заградительный огонь. Навстречу тягачам вышли самоходные артиллерийские установки, стали стрелять.

С советского берега по ним ударила батарея 152-мм гаубиц, подбила одну самоходку, повредила другую. Экипажи китайских САУ спаслись бегством. Огонь батареи позволил группе эвакуации приблизиться к танку. Но погиб сержант, который под огнем противника пытался накинуть трос. Пуля поразила его прямо в сердце.

Под прикрытием пулеметного огня товарищи вынесли тело погибшего. Операция оказалась сорвана, танк остался на льду Уссури. В ответ на эту провокацию советская артиллерия снова открыла огонь — на всю возможную дальность. Работала вся артиллерия мотострелковой дивизии, включая тяжелые гаубичные орудия, подлючились и реактивные установки «Град».

Все резервы, подтянутые китайцами за последние сутки, были уничтожены, взрывались склады, арсеналы, палаточные лагеря, уничтожались артиллерийские и минометные батареи. Горела земля под ногами агрессора — в самом прямом смысле.

Это был последний день активных боевых действий, когда китайцы понесли самые чувствительные потери. Оправиться после такого разгрома они уже не могли и смирились с поражением. Остров остался неприкосновенной советской землей.

Казалось, что навсегда…