Александр Тамоников - Даманский. Огненные берега

Павел приподнялся, опираясь на правую руку. Сверлящая боль пульсировала под ключицей, разбегалась по членам. Из воронки, которую, как казалось, накрыло миной, выбрался бледный Борька Вахрушев с пулеметом. Ствол еще дымился. Он опустил «РПК». Стоял, качался, бескровное лицо озарялось неуверенной улыбкой. С ног до головы он был измазан землей.

— Вот те раз, явление Христа народу! — радостно воскликнул Бабаев. — Борька, тебя же миной накрыло!

— Я тоже так думал, — Вахрушев поежился. — Нет, рядом упало — позади воронки… А меня землей засыпало по самое горло…

— Ты спал там, Вахрушев? — простонал Павел.

— Не, контузило меня… — Неуверенная улыбка становилась шире.

— Бежать надо, — заметил Черемшин, — пока коридор есть… Давайте проскочим?

— Командир, ты как? — бросился к Павлу Бабаев. — Мужики, у кого аптечка? Командира ранили!

Павел поморщился. Ладно, не до субординации… Его поставили на ноги, Бабаев обхватил лейтенанта поперек пояса.

В этот момент и началось светопреставление! Ствольная артиллерия мотострелковой дивизии с опозданием на четыре часа открыла огонь по острову! Одновременно по скоплению живой силы и техники на китайской территории нанесли удар реактивные установки залпового огня «Град»!

Снаряды вонзались в склон, вздымая столбы огня и дыма, летели дальше, накрывая обширную территорию на китайском берегу. Разрывов было много — китайский берег затянуло густым дымом.

Пограничники присели от неожиданности. А потом стали прыгать, радостно кричать. Но когда артиллерийскому обстрелу подвергся Атаманский остров, стало не до смеха.

Первые взрывы прогремели вдоль южного берега, где предположительно скопилась живая сила противника. Взрывы расцветали одновременно — фактически в ряд. Между ними метались и кричали люди.

Вторая волна снесла южный вал, третья расцветила сумрачный пейзаж на пятьдесят метров севернее. Четвертая накрыла бывшее расположение мотоманевренной группы, где никого уже не было. В воздух взлетали фрагменты подбитых бронетранспортеров, человеческих тел.

Пятая волна накрыла середину острова. Пограничники притихли, смотрели с суеверным трепетом, как остров превращается в шквал огня, и весь этот ужас медленно, но верно приближается к ним.

Замкнуло что-то у Павла в голове. Не получи он ранение, соображал бы быстрее.

— Мужики, нас сейчас поджарят… — глухо проговорил Черемшин. — И ведь не спрячешься никуда — спасибо нашим славным артиллеристам…

— Так мне и от наших снарядов не хочется подыхать… — передернул плечами Бабаев.

— Пацаны, валим! — закричал, выходя из оцепенения, Лапшин. — У нас минута, не больше!

— Куда, Колян? — сделал жалобное лицо сержант Покровский — такое лицо, как будто кто-то другой совсем недавно проявлял чудеса стойкости и отваги.

— Туда! — Лапшин указал на кучку дощатых строений, притулившихся за пустырем. Никому не приходило в голову использовать эти лачуги в оборонительных целях: там была, скорее, западня, чем укрытие!

— Ты съехал? — Покровский закрутил пальцем у виска. — Эти хибары разнесет к чертям собачьим!

Взрывы уже гремели в непосредственной близости — чувствовалось жаркое дыхание смерти.

— Да бежим же! — голосил Лапшин. — Я осматривал вчера с фонарем эти халупы! В той, что справа, погреб есть — глубокий, я чуть не провалился… Хоть маленький, но — шанс! Скажите им, товарищ лейтенант!

Спорить было некогда. Маленький шанс — лучше, чем никакого.

Лейтенанта схватили под локоть, он выл от боли, но кое-как переставлял ноги, терял сознание, но бежал.

Все пространство вокруг горело, рвались снаряды за спиной, склон китайского берега превращался во что-то невообразимое: там все пылало, рушились сосны в реку, выжить в этом аду было нереально.

Пустые автоматы волокли с собой — нельзя солдату расставаться с личным оружием. Даже сейчас. Споткнулся Черемшин, стал жаловаться, что сломал ногу. Похоже, на самом деле сломал — глаза вываливались из орбит. Шагдаров покрыл его емкой бранью, схватил под руку, приказал прыгать.

Взрывные волны хлестали по спинам. Пограничники вбежали в сарай из полусгнивших досок. Очевидно, постройки использовали китайские крестьяне, промышлявшие на острове до конфликта: хранили тут зерно, инвентарь, сушили сено.

Лапшин помчался вперед, расталкивая всех, ногами разбрасывал сухую траву, оттащил вздувшийся фанерный щит, показал, чтобы прыгали, — извините, лестниц не завезли! Да быстрее, черти, сейчас нас на куски рвать будет!