Александр Тамоников - Даманский. Огненные берега

Газеты призывали убивать антимаоистов — «этих крыс, что шныряют по улицам». Распоясавшуюся молодежь, дуреющую от вседозволенности, окрестили «небесными воинами», пели им всяческие дифирамбы. Судопроизводство и уголовное право перестали существовать. Хунвейбинам предоставляли бесплатные поезда для поездок по стране, их наделяли полномочиями, подстегивающими бесчинства.

Наука и культура перестали существовать, уничтожались театры, закрывались книжные магазины. Молодчики громили старинные храмы и монастыри, сносили памятники культуры. Повалили часть Великой Китайской стены, а ее кирпичи отправили на постройку свинарников. Допускалась к продаже лишь единственная книга — цитатник председателя Мао, ее выпускали в разных версиях и с красивым оформлением. Сборники с ключевыми изречениями «великого кормчего» наводнили страну. Труды изучали, цитаты вызубривались наизусть — это разрешалось делать даже в рабочее время. Создавались кружки по изучению текста, считалось, что это не отвлекает от работы, а, наоборот, повышает производительность.

Самое абсурдное в этих преобразованиях — кампания по борьбе с сельскохозяйственными вредителями. Уничтожение воробьев, которые якобы поедали урожаи зерновых, стало пиком безумия. Население кричало, било в тазики, махало тряпками — все для того, чтобы напугать воробьев и не дать им сесть на землю. Утомленные птицы падали замертво. Мертвых воробьев сгребали в огромные горы — и это сумасшествие происходило по всей стране. Кампанию разрабатывали на самом верху, к ней призывал лично Мао Цзэдун. Всенародная охота за пернатыми достигла ошеломительных успехов. Попутно с воробьями извели и прочих мелких птиц. Урожаи слегка повысились, и КПК рапортовала о полной победе. Но остальных врагов (крыс, мух, комаров) меньше не стало. Исчез важнейший природный регулятор — расплодились гусеницы, саранча. По стране ударил голод, от которого умерли 30 миллионов человек. Кампанию свернули, быстро нашли виновных, среди которых, естественно, не значилось имя председателя Мао…

— Ничего себе, поохотились на воробушков… — присвистнул рядовой Филипчук.

— То есть доказали опытным путем, — подал голос Бабаев, — что польза воробьев для сельского хозяйства все же выше, чем вред.

— Именно так, Бабаев, — согласился Павел. — Вот что бывает, когда пироги печет сапожник, а сапоги тачает пирожник. В итоге им пришлось завозить в страну новых воробьев — покупали в СССР и в Канаде.

— Молодец, лейтенант, — похвалил замполит Писарев, — тебе удалось завоевать внимание аудитории. Правда, слегка отвернул от рекомендованных к изучению тем, но все равно оставался в русле. Молодец.

Физическая подготовка — марш-бросок по пересеченной местности. В ленинской комнате было куда уютнее! Бежали с полной выкладкой — кружок вокруг поселка по зимнему лесу. Павел не отставал, контролировал бойцов. И куда подевалось благожелательное отношение к новому командиру! Ноги проваливались в снег, скользили по наледи. Пот тек по лицам, солдаты тяжело дышали, недобро поглядывали на лейтенанта — лучше бы про воробьев рассказывал! Но никто не отставал, бежали плотно. Похоже, он задрал планку — ближе к финишу народ утомился, у самого заплетались ноги. Финиш был на плацу — выбегали еле живые, стряхивали с себя вещмешки, автоматы, упирали руки в колени, с трудом переводили дыхание.

С крыльца за действиями нового подчиненного наблюдал капитан Стрельцов, озадаченно чесал переносицу. Старшина Фролов удрученно качал головой — ну, нельзя же так, в самом-то деле…

— И как вам новый командир, товарищи бойцы? — улыбался Стрельцов.

— Нормально, товарищ капитан… — держался за живот Лузин. — Человек редкой доброты…

— Да, крайне редко ее проявляет… — отплевывался Терехов. — Мужики, надеюсь, это все? В наряд хочу, уж лучше китайцев гонять…

Ели за всю заставу, облизывали ложки. Многие бегали за добавкой. «Не наедаемся, бойцы? — улыбался Павел. — Ну, ничего, скоро ужин». «Чего он зверствует? — украдкой переговаривались между собой солдаты. — Мы ему что, ишаки? Ладно, молодой еще, неопытный, скоро пройдет, будет, как все. Но мы же повесимся за эти оставшиеся три месяца…»

После обеда — тактические занятия, стрельбы в овраге к востоку от поселка. Солдаты мрачные возвращались в казарму, падали без сил на кровати…

Дома появились новые шторы, потертый коврик на полу в зале — соседка отдала за ненадобностью. Настя что-то терла, подкрашивала подоконники масляной краской. А он сокрушался, что абсолютно нет времени ей помочь.