Константин Стогний - Позывной «Крест»

Все давно поняли, что Виктор и Светлана — не отец и дочь. Взрослым не надо рассказывать, какая «химия» возникает между любовниками…

Палестинцы и верблюды облепили края большого, но мелкого бассейна квадратной формы. Периметр бассейна был укреплен неровными камнями. И люди и животные наслаждались холодной мутной водой. Верблюды пили, а палестинцы умывались, мыли руки, не заботясь о том, что рукава одежд намокали до локтей. Ночью в пустыне зябко, но холода никто не чувствовал, лишь пальцы стыли и немели, удерживая горлышко кожаного бурдюка.

Бассейнов было несколько — одни квадратные, другие круглые, но такие же мелкие и с каменистым дном. Четверо палестинцев быстро управлялись с «журавлем» колодца, вычерпывая воду и выливая ее тут же в каналы, по которым она разбегалась по бассейнам так, чтобы хватило сразу полусотне верблюдов, чтобы они не дрались друг с другом.

Лишь один так и не напоенный верблюд отдыхал за несколько километров от колодца, стоя под нетяжелой всадницей, которая чутко вслушивалась в предрассветную тишину. Наконец ей почудилось какое-то движение на горизонте, чуть освещенном первыми лучами восходящего солнца. Соломина пнула дромадера, тот осклабился, но сделал шаг вперед. Девушка постучала хлыстом его по шее, и верблюд пошел порезвее.

Да! Да! Да! На горизонте проявилось черное вертикальное пятнышко. Светлана растормошила своего скакуна и подняла его в галоп. Она мчалась навстречу Лаврову, который, напротив, приближался не спеша, так как на его верблюде были два всадника — позади Виктора сидел Фаррадж, крепко обнимавший его за талию.

— Лавров! — закричала девушка и подняла свой белый хлыст в утреннее небо, как саблю.

— По следам! По следам! — кричал Виктор, размахивая хлыстом над головой.

Но всадница не слышала его. Ее верблюд разогнался так, что проскочил идущего ему навстречу собрата, потом, метров через двадцать, развернулся по большой дуге и лишь после этого маневра позволил поравняться Соломиной и Лаврову. Виктор облегченно перевел дыхание. Ведь в любой момент могла случиться беда, а на то, чтобы вытащить Светлану, сил у него уже не оставалось.

— Ты плакал или так сильно потел? — спросила девушка, всматриваясь в лицо Лаврова.

— Это я мироточил, — устало ответил тот.

— Инок Ермолай! — с нарочитым укором выдохнула Светлана.

— Смирись, дитя, смирись, чадо. Отец твой духовный зело оборзел! — изображая батюшку, затянул Виктор.

А далее были долгие объятья и затяжной поцелуй, прямо на верблюдах. Фаррадж, сидевший за Виктором, беспомощно хлопал глазами: мол, я-то тут что делаю?

Али аль-Хариш сидел на кошме, расстеленной под сухим кустом саксаула, который, в свою очередь, был накрыт шерстяным одеялом для защиты от ветра. Среди камней дымил костерок, подогревая закопченный чайник. Бедуин всматривался туда, откуда могли вернуться европейцы.

Он с досадой сбивал хлыстиком редкие былинки перед собой.

«Фаррадж!» — вдруг раздался вопль дозорного.

Молодой палестинец попытался быстро сбежать с бархана, но его стопы увязли в песке, и он скатился вниз кубарем. Но не растерялся, а тут же бросился, сверкая босыми пятками, навстречу двум верблюдам с тремя всадниками.

Али поднялся, взял чайник и пошел вслед за дозорным.

Вопли дозорного и движения предводителя каравана всполошили весь бивуак. Отдыхающие на земле верблюды палестинцев встревоженно задрали головы. Хамасовцы поднялись со своих лежбищ и скорым шагом направились к двум измученным дромадерам, на одном из которых сидели двое мужчин в пыльных разорванных одеждах, с лицами, изборожденными потоками давно высохшего пота.

Дозорный схватил Фарраджа за ногу, но тот был настолько измучен, что не мог самостоятельно спешиться. Лавров спустился сам и направил своего корабля пустыни к колодцу. Тогда дозорный, не зная, как еще быть полезным, взял чембур из руки Светланы и повел ее верблюда туда же — к бассейнам с водой.

Подбежавшие палестинцы подхватили Лаврова под руки — он не мог идти, как и спасенный им Фаррадж, которого облепили другие его соплеменники.

— Тише, черти! Затаскаете до смерти! — перевела властный окрик аль-Хариша Светлана.

Виктора усадили там, где он стоял, подложив несколько одеял.

— О-у-у! — простонал Лавров. — Какой кайф!

Сладкая истома растеклась по всему телу, и он готов был уснуть прямо здесь.