Константин Стогний - Позывной «Крест»

Через непродолжительное время песчаное облако превратилось в светлый столб с загнутой осью вращения.

Смерч шел стороной, и Виктор устал за ним наблюдать, так как солнечный свет нестерпимо резал глаза. Лавров перевел взгляд на тень своего верблюда. Склонив голову, он следил за этой раскачивающейся тенью, плывущей по песчано-каменистой пустыне, покрытой редкими жесткими травинками.

Впереди колонны темный силуэт аль-Хариша слегка сливался с горизонтом, на котором можно было рассмотреть какие-то деревья и дома, но это был не более чем мираж. Тяжелые кисти шерстяной попоны верблюда Али раскачивались справа налево и навевали непреодолимую дрему. День прошел монотонно. Опять наступила усталость.

Лавров опустил взгляд на шею своего верблюда, по которой легонько и мерно постукивал палочкой. Ритмичные движения белого хлыста, как маятник настенных часов, тоже гипнотизировали его и отключали сознание. Виктор поднял взгляд на идущего впереди колонны всадника. Что-то неуловимо изменилось в нем. О! Это уже был не Али.

«А где же Али?» — сонно и равнодушно подумал Лавров и посмотрел налево, где к нему кто-то приблизился. Это и был Али аль-Хариш с таким выражением лица, какое бывает у старшины роты, заметившего клюющего носом дневального «на тумбочке».

Али остановил караван и собрал всех вокруг себя.

— Спим три часа! — объявил он. — Отныне будем двигаться по ночам и спать несколько часов днем.

Ночью заметно похолодало. Караван снова отправился в путь, не опасаясь, что его засекут разведывательные беспилотники голубых касок ООН. А наутро палестинцы снова рассредоточили на большой площади своих верблюдов так, чтобы они казались мирным стадом. Уставшие после ночного перехода дромадеры с ворчанием улеглись на потрескавшуюся землю. Всадники устроились в их тени, пряча головы от ярких лучей солнца.

Светлана полусидела, опершись на верблюда спиной, и сонно размышляла, облизывая горькие от пота губы: «Что я знаю о соли? То, что она соленая? То, что слезы превращаются в соль на губах? Что соль — это концентрированная печаль? Маленький слоник, солонка, Солоники. В доме всегда найдется соль, чтобы насыпать на раны…»

Аль-Хариш прятался от солнца под своей черной абайей, поставленной шалашиком на палочку-хлыст. В какой-то момент он высунулся из укрытия, посмотрел на солнце, определяя, который час. Счел, что пора, встал, разминая плечи и ноги. Али осмотрел ближайших к нему верблюдов. Всадники тоже поднимались на ноги, заметив движения предводителя. Али указал дежурному по бивуаку на мирно спящего Лаврова. Тот лежал на мягкой овечьей шкуре, одну руку положив под голову, а другую зажав между подогнутыми ногами.

Виктор сквозь сон почувствовал, что к нему кто-то подошел, и привстал на локте. Сверху на него смотрел и снисходительно улыбался Али в черной бурке-абайе на плечах и такой же черной куфии, аккуратно намотанной на голову. Предводитель каравана ничего не сказал, но Лавров и без слов понял, что пора в путь.

Безбрежная пустыня создавала впечатление, что, пока они спали, пески и камни расползлись по всей планете. Верблюды недовольно ревели, преодолевая препятствия в виде бесчисленных неустойчивых камней величиной с арбуз. Всадники спешились и повели дромадеров под уздцы, так как животные решительно не хотели ломать мозолистые ноги о булыжники. Наконец каменистый участок хамады закончился, караван остановился в нерешительности перед плато с мелким и мягким песком.

— Здесь встанем на привал? — поинтересовался Виктор у нагнавшего его Али.

— Остановок не будет, — буркнул бедуин, — вода кончилась.

Они оба вглядывались в темнеющий горизонт.

— Сколько туда добираться? — спросил Лавров.

— Не знаю, — признался бедуин, — но нужно дойти до захода солнца — это зыбучие пески.

На планете есть много мест, в которые лучше не попадать случайно. И намеренно туда попадать тоже надо осмотрительно. Одно из таких мест — зыбучие пески Сирийской пустыни. Хариши успели рассказать Лаврову много леденящих душу историй про это место. По их словам, есть пески, которые могут поглотить человека прямо с верблюдом за несколько минут. Более того, чтобы погибнуть, одинокому путнику в зыбучих песках не обязательно утонуть в них с головой. Достаточно провалиться по колени — и ноги окажутся словно залитыми в бадье с бетоном. Несчастный будет не в состоянии выбраться, и его, умирающего от жары и жажды, съедят падальщики.